Вставала утром, шаталась по комнатам, словно привидение: нечесаная, в ночной сорочке, в халате. А потом начались резкие боли в низу живота. Дара вспомнила больничную койку и решила: больше – ни за что. Поднялась температура. Борьба с болью вытеснила мысли о нерожденном ребенке. Дара чувствовала себя куском мяса. Боль разгуливала по телу, давая лишь редкие передышки. Дара жила теперь где-то в другом измерении. От реального мира отделяла пелена, стоящая перед глазами, гул в ушах, постоянная боль. Ничего не понимающая Регина пыталась убедить ее взять себя в руки, устроиться на работу. Она еще помнила, как мать вытащила ее из подобного состояния. Поэтому старательно копировала ее тон, обращаясь к Даре.
– Нельзя так, Даша, – строго выговаривала она, – иначе ты заболеешь. Не нужно распускаться. Лучше найди себе какое-нибудь занятие.
Но Дара не слышала: так звенела боль в ее теле, что извне никакие звуки не проникали.
Марк навещал ее каждый день. Приезжал с цветами, сидел рядом. Привозил персики, которые она обожала. Ими одними она и питалась. Вечерами после работы Сергей готовил ужин, рассказывал, как провел день. Дара не слушала. А он не замечал этого.
В конце концов Марк отвез Дару в Энск, к матери. Та подслеповато щурилась на внучку, качала головой.
– Я не смогу, – сказала она Марку. – Ее мать к себе зовет. Только Петровна сможет…
И на следующий день они отправились к Петровне, в деревню. Машина поминутно утопала в грязи, мотор рычал, как раненый тигр, но джип выкарабкивался, они ехали дальше.
– Приехали, – сказала мать, когда машина, фырча, подкатила к избе, стоящей на отшибе. Ее поместье. Сиди смирно, – приказана она Марку, который собрался пойти вместе с ними. – Тебе туда нельзя. Петровна на дух мужиков не переносит. Да и дело-то сугубо женское.
Марк нервно курил уже четвертую сигарету, когда мать вышла из-за дома.
– Поехали, – сказала она, садясь в машину на переднее место, где только что сидела Дара.
– Как? А Даша?
– Погостит у Петровны несколько дней…
– Она сама захотела? – удивился Марк.
– Нет, – съязвила мать, – силой держат… А то ты свою дочь не знаешь.
Неделю Марк маялся в Энске. Мать водила домой соседей показывать сына, его новую машину, его костюм, висевший в шкафу. Старушки ахали, одобрительно качали головами, завидовали. Марк с соседом пропадал на рыбалке по вечерам. За бутылочкой слушал неспешные рассказы старика под костерок. Азартно подсекал, забрасывал, терпеливо ждал. За десять последних лет ему впервые не надо было никуда спешить. Нужно было только ждать, ждать, когда Дара… вылечится? Придет в себя? Оттает? Ждать, пока неизвестная Петровна вернет ему дочь. Озеро, первая трава, выбивающаяся из-под пожухлой прошлогодней, кукушка в лесу – он видел этот мир словно впервые. Раньше все ему напоминало здесь Ию, Сашку. Город был полон призраков. Теперь все стало иначе. Теперь он видел только зацветающую черемуху, только небо над головой с белыми, быстро бегущими облаками. Господи, сколько же он не смотрел на небо! И чем он был занят все это время? Может быть, бросить все, вернуться назад, рыбачить с Макарычем дни напролет. Может, в этом и есть счастье?