И она пошла на это из-за одного только слова — «трус» (кабы ей знать, насколько оно было мной заслужено). Ну... и еще из любви к Гарри. О, я не слишком сентиментальный человек, но размышляя обо всем этом и глядя на нее, утирающую слезы... Черт, я был тронут. Немногие мужья удостаиваются такого доказательства верности, преданности и обожания, доходящих до степени безумия. Не хочу обзывать ее сумасшедшей, нет, но... трудно не согласиться, что чего-то у нее не хватает. Впрочем, чокнутая или нет, моя маленькая крошка заслуживала любых утешений, каковые я способен был дать ей. Я собирался уже заключить Элспет в объятья и утешить как... в голове у меня промелькнула одна мысль.
Она смотрела на меня, шмыгая в испуге покрасневшим носом.
— Ах, Гарри, простишь ли ты меня? О, почему ты смотришь так сурово? Ты презираешь свою крошку?
— Что? О, господи, нет! Презираю тебя? Побойся Бога, детка, я горжусь тобой!
И я стиснул ее, но несколько отстраненно.
— Это правда? Ах, дорогой, когда ты хмуришься... И я знаю, что поступила недостойно и... как не подобает леди... Как можешь ты гордиться мной? Ах, боюсь, ты презираешь меня! Прошу, дорогой, скажи, что это не так!
Элспет обхватила мое лицо ладонями, выстреливая своими мольбами в упор, что отнюдь не помогает думать. Я постарался придать голосу искренность и сердечность.
— Конечно, я не презираю тебя, глупышка! Это за то, что ты так ловко уделала Гордон-Камминга? С какой стати? Да это была самая блестящая военная хитрость со времен Торриш-Ведраш[1040], и...
— Торриш чего?
— ... и в этом нет ничего дурного, так что не забивай свою прелестную головку. Этот сноб получил поделом.
И это чертовски верно — нет наказания слишком сурового для человека, решившегося сказать правду о Флэши. Но это к слову...
— Ах, Гарри! — Элспет вся прильнула ко мне, обнимая за шею и едва не визжа от восторга. — Значит ты не сердишься, и я прощена? О, ты лучший, добрейший из мужей! — И принялась покрывать меня поцелуями. — Выходит, все хорошо?
— Совершенно. Лучше быть не может. Так что не стоит больше плакать, а то твой милый носик становится пунцовым из-за этого. Так как насчет свежего кипятку для чая?
Элспет еще раз поцеловала меня и выбежала из комнаты — позвать Джейн, но на деле поправить урон, причиненный ее внешности. Этого я и добивался, упомянув про носик. Мне требовалось время для размышления.
Камминга спустили в сточную канаву — замечательно. Элспет ее идиотская выходка сошла с рук. Признаться, она оказала мне на свой лад услугу, отстаивая мою «честь» — тоже неплохо. Опять же, загадка Трэнби получила разрешение, хотя объяснение леди Флэшмен было столь же невероятно, сколь и правдиво. Умолчала Элспет только об одной детали, и именно она занимала меня больше всего.