— Джейн несет свежий чай и те немецкие печенюшки, а ты ведь совсем не сердишься на меня, дорогой... — фраза оборвалась как подстреленная. — Ой, Гарри, что случилось? Чего ты так хмуришься? Ах, любимый, в чем дело?
Предаваясь своим ревнивым размышлениям, я поднялся, теперь же сел снова, подбирая в уме слова, она же таращилась на меня в милом ужасе.
— Элспет! — начинаю я... и в свой черед останавливаюсь. — Ах, так о чем ты? Джейн несет чай? Прекрасно... А как насчет чашки кофе для несчастного старика, а? Я хмурюсь? Что-ты, просто нога не дает покоя — старая рана, знаешь ли... Ну же, садись рядышком и давай поцелуемся!
Как сказал тот черный малый в пьесе Шекспира, «и лучше так, как есть»[1043].
Примечание
Мне показалось излишним давать комментарии к рассказу Флэшмена о трэнби-крофтском скандале, поскольку почти все они адресовали бы читателя к одному и тому же источнику, труду У. Тейнмауза Шора «Дело о баккара: Гордон-Камминг против Уилсона и прочих», изданному в 1932 г. в серии «Знаменитые английские судебные процессы». Он содержит исчерпывающее описание суда со всеми ссылками и комментариями и является самым лучшим и полным исследованием по данной теме. Из других книг, затрагивающих предмет, стоит упомянуть: Маргарет Бланден. «Графиня Уорик» (1967); Пирс Комптон «Викторианская воронка» (1977); Филипп Джулиан «Эдуард и эдвардианцы», а также анонимную работу «Частная жизнь короля» (1901).
Тейнмауз Шор написал свою книгу с целью «обелить память сильно оболганного человека» и отрыто поднимает свой флаг, начиная с цитаты из «Траз», которая заявила после суда, что свидетельство, по которому осудили Гордон-Каминга, «не столь уж и железное». Это мнение разделялось многими, и если верить Флэшмену, сомневающиеся были правы.
Помимо собственной точки зрения на вердикт, мистер Шор высказывает еще несколько любопытных замечаний. Он описывает недовольство, направленное против принца, как выходящее за рамки, и стоит согласиться, что каковы бы ни были грехи будущего короля Эдуарда VII, вряд ли он заслужил такой шквал критики, обрушившийся на его беззащитную голову со страниц газет, почуявших знатный скандал и довольных шансом отыграться на венценосном козле отпущения. Мистер Шор размышляет, могли ли в 1932 г. «уважаемые» издания проявить такую критичность. Быть может, он и прав, хотя ему не довелось прожить достаточно долго, чтобы увидеть 1990-е. В то же время принц допустил прискорбную ошибку, когда прозвучали первые обвинения в жульничестве. Шор явно прав, утверждая, что любой умный человек принял бы все возможные меры для разрешения спора между обвиняемым и обвинителями на месте. И действительно, нельзя не отметить отсутствия здравого смысла во всех аспектах этого дела, как и нелепую уверенность, что его удастся замолчать. Не вызывает сомнений (Флэшмен это подтверждает), что голову потеряли не только принц и его советчики, но и Гордон-Камминг: в противном случае он ни за что не подписал бы злополучный документ.