Он прислонился к каминной полке, засунув пальцы за прорези жилета и поглядел на меня.
— Вам так или иначе придется заплатить за то, что вы сделали. Лично я думаю, что юная леди предпочтет сохранить честь возлюбленного, пожертвовав своей. По крайней мере, надеюсь на это. Но по большому счету мне все равно.
Это было ужасно, потому как малый явно спятил, обуреваемый ненавистью и жаждой мести. И выбрал Селли, чтобы ужалить меня... И не прогадал — девочка принесет себя в жертву, чтобы спасти Стэнджера. А если и не решится, и его и ее жизнь будут разрушены. Мне оставалось только рыдать при мысли об их горе и молить о пощаде этого безжалостного, кровавого людоеда. Я прямо пустил слезу, уговаривая его принять деньги, предлагая двадцать, даже тридцать тысяч (выше этой цифры мне было не подняться), обещал задействовать все свое влияние, чтобы обеспечить ему покровительство, титул, буквально валялся у этой свиньи в ногах, взывая смилостивиться над моими сединами и преклонным возрастом. Моран только потешался.
Тогда я разозлился, стал угрожать, давая клятвы добраться до него так или иначе. Я сказал, что убью его, пусть даже меня за это повесят, а он рассмеялся мне в лицо.
— О, как бы я хотел, чтобы вы попробовали! Меня бы это так позабавило! Отправляйтесь домой, берите револьвер, черную маску, собирайте шайку наемников. Ну же, что вы расселись? А быть может, давайте пересечем Ла-Манш и устроим дуэль на пляже? Многое я отдал бы за такое зрелище, старый хвастливый пень!
В итоге он вышвырнул меня вон и я заковылял к себе, испытывая ярость, страх и отчаяние такой силы, какие редко переживал прежде. Я был бессилен: его нельзя подкупить, уговорить, запугать или обмануть. Моран был неуязвим даже для крайнего средства — да, ему было под шестьдесят, но рука старого охотника осталась тверда, а глаз ясен, и даже если в благословенной Англии удастся сыскать такое диво, как наемный убийца, кто поручится, что ему по силам будет одолеть молнию, которую я видел в действии на зулусах Кечвайо? Нет, у Морана все козыри на руках. И Селина, моя милая крошка, обречена. Я пришел домой и напился вдрызг.
Вы можете заявить, что для человека, так низко ставящего женскую добродетель, я слишком близко к сердцу принял мысль, что Моран порушит девичью честь Селли. Но когда речь заходит о твоей плоти и крови, все становится иначе — внучка была совсем не то, что женщины моей молодости, которые по большей части представляли собой не слишком целомудренный сброд. Она, такая добрая и милая, принадлежала к совсем другой породе. И представляя, как Моран лапает ее, я покрывался холодным потом. Будь проклят Стэнджер за свою глупость, и Гезо, за то что не перерезал тому щенку глотку, когда имел столько возможностей. Тупая старая свинья. Но что толку от проклятий? Мне надо все обдумать и — жуткая мысль — действовать. И вот, влив в себя невообразимое количество спиртного и собрав силы в кулак, я понял, что должен убить Морана.