Все, что ему оставалось, – закрыть глаза и найти в себе силы продержаться еще один день. Я и прежде пытался, запирал дверь на замок. Я ошибался. Я все делал как надо. Винсент уже не боролся. Он ничего не ел. Он трясся в ознобе, хотя батареи работали на полную мощность, наполняя палату глухим жарким гулом. У него на запястьях еще не зажили ссадины от веревки. Одно время он верил, что сможет сбежать, и врачам приходилось держать его связанным. По ночам он собирал себя по крупицам, пытаясь вернуть те частички своей души, которые потерялись, когда его привезли в эту клинику под конвоем.
Винсент повторял про себя заклинания из «Мага», силясь вспомнить простейшие чары, которые раньше давались ему без малейших усилий. Он был уверен, что ту историю о кузине Мэгги, превратившейся в крольчиху, тетя Изабель рассказала специально для него, когда он пытался сбежать от себя, отрицая свою настоящую сущность. И вот теперь, в этой унылой больничной палате, больше похожей на одиночную камеру, Винсент упражнялся в магии, вспоминая все заклинания, которые знал. Хотя газета на тумбочке шелестела страницами и падала на пол и жестяная посуда – тарелка и кружка – дребезжала, когда он бормотал проклятия, гнетущая аура этого жуткого места все-таки оказалась сильнее. Она давила на мозг, и на психику, и на душу. Он не мог даже выключить свет, горевший в палате всю ночь. Он был кроликом, запертым в клетке. Целыми днями он сидел на матрасе, который стаскивал с койки на пол. Сидел и смотрел на свои бледные босые ноги: какие-то странные, незнакомые и чужие. Ноги мертвеца.
Чтобы не забывать, что он все еще жив, чтобы хоть как-то спасти то немногое, что от него оставалось, Винсент вспоминал холодное озеро в Массачусетсе и тетин сад, где он сочинил свои первые песни. Он вспоминал, как Эйприл Оуэнс стояла, подбоченясь, в высокой калифорнийской траве и говорила ему, чтобы он не давал обещаний, которые не может сдержать. Он вспоминал, как Реджина не отходила от него ни на шаг и как его сердце внезапно наполнилось нежностью и любовью, когда она сказала, что хочет запомнить его навсегда. Он перенесся туда, в то мгновение в солнечной Калифорнии, и там и остался. Он больше не чувствовал запаха лизола, которым мыли полы в палате, его перебил аромат эвкалипта – душистый, пьянящий и свежий.
Он услышал, как щелкнул замок на двери. Кто-то вошел в палату. Но Винсент так глубоко погрузился в себя, что даже не стал открывать глаза. Сидя здесь взаперти, он отточил свою способность уноситься сознанием прочь из тела, чему научился из «Мага». Он сейчас в Калифорнии, где трава, выгоревшая на солнце, отливает густой позолотой. Все остальное уже не важно. Он останется здесь насовсем, если захочет.