Они сделали то, что должны были сделать годами раньше; они разделись и нырнули в пруд. Даже у берега вода была ледяной, но, выплыв на середину пруда, они позабыли о холоде. Ветви платанов качались на ветру. Белые стираксы, чье цветение длится лишь десять дней, как будто светились изнутри. Скоро весь парк, от края до края, утонет в буйной зелени. Сегодня ночью город пах сожалением о несбывшемся. Френни покачивалась на воде, лежа на спине. Хейлин подплыл и стиснул ее в объятиях. Когда желание быть с кем-то поглощает тебя целиком, это может быть по-настоящему страшно. Но оно дарит надежду наполнить жизнь смыслом.
– Я не могу утонуть, так что даже не пробуй меня утопить, – рассмеялась Френни. Она знала, чего хочет Хейлин, и передвинулась так, чтобы ему было удобнее в нее войти. Она тихо плакала, зная, что теряет его даже сейчас, когда они слились в одно существо.
– Можешь, можешь, – сказал Хейлин, еще крепче прижимая ее к себе. Скоро он уезжает на другой конец света. Ему нечего было терять. К чертям все проклятия и все правительства. Пусть весь мир катится в тартарары. Под ними неслышно плескались черепахи, над ними сияли звезды. – Утонуть может каждый.
Он бродил по ночам, кутаясь в черное пальто, которое приобрел на блошином рынке. Бледный, коротко стриженный, отрешенный. Теперь он довольно неплохо говорил по-французски, но если по правде, то больше молчал. Он очень недолго пробыл во Франкфурте, где практиковался в магии, запершись в одинокой съемной комнате, потом перебрался в Западный Берлин, но уже через месяц уехал во Францию, где сразу почувствовал себя почти как дома. Он поселился в крошечной гостинице в парижском квартале Маре – отличное место, чтобы скрыться от всех. Во Франции никто не спрашивает, кто ты такой и что ты здесь делаешь. Зашел в булочную за хлебом – тебе продают хлеб, зашел в бар выпить вина – тебе наливают вино, хочешь купить сыр или мясо – тебе кивают и заворачивают покупки. Он нервничал, когда видел американцев. Боялся попасться из-за какой-нибудь ерунды: бывший фанат из Вашингтон-сквер узнает его и привлечет к нему внимание в общественном месте или он сам выйдет из магазина, забыв заплатить за яблоко, и его арестуют и начнут выяснять его личность, и вот тогда все и откроется.
Ему было больно смотреть на влюбленные пары на улицах. Он бродил по ночному городу, выбирая самые пустынные и темные закоулки, возвращался в гостиницу уже под утро, потом целый день спал и выходил ближе к ночи, но в Париже влюбленные были везде и всегда, и, видя их счастливые лица, Винсент еще острее ощущал боль собственной потери. Он отчаянно скучал по Уильяму, но старался об этом не думать. Или хотя бы думать поменьше. Потому что иначе он просто не смог бы жить дальше. Несколько раз он чуть было не позвонил Уильяму, но, конечно, не стал. Это было опасно. Это могло плохо кончиться для Уильяма.