— Так это и есть ваш Максик?
Ладонь Полосатого так уверенно легла на холку, что оставалось только завалиться на бок и позволить ему почесать брюхо. Хвост поддержал хозяина: заколотил по траве.
— Ну вот и познакомились!
Подоспел Сашка, с криком «Дед!» бросился обнимать Полосатого…
Как тут удержаться от восторженного лая и прыжков? Да ещё после целого дня в машине?
Полосатый скомандовал:
— К погрузочно-разгрузочным работам приступить! — и взял горшок с Монстерой.
Дашка с Сашкой надели рюкзаки. Папа-Костя подхватил первую попавшуюся сумку — ту самую, с Максовыми пожитками — и побежал к дому. Макс понёсся рядом, на бегу принюхиваясь к сумке.
Дверь открылась прямо в свет, тепло и вкусные запахи — в кухню.
— Мама! — крикнул Папа-Костя, бросил сумку, подхватил на руки маленькую стройную женщину и подбросил её к потолку.
— Костик! — отозвалась женщина.
Её голос, звонкий и высокий, не был похож на голос Мамы-Тани, но всё равно напоминал о ней и почему-то о Мавре. «У всех мам есть что-то общее» — в который раз подумал Макс, подождал, пока Папа-Костя поставит мать на пол и пошел знакомиться. Но тут в дверь вломились Сашка с Дашкой, зацепились рюкзаками друг за друга и за косяк, принялись толкаться и браниться. За ними сквозь Монстерины листья маячил Самый Старший Кузнецов, Папы-Костина мать заливалась серебристым смехом, Папа-Костя, шипя сквозь зубы, расцеплял Кузнецовых-младших…
Во всей этой суете никто не обращал внимания на сумку. Она заворочалась и поползла к двери.
Дашка-Сашка обнимались с Папы-Костиной матерью, Самый Старший Кузнецов пристраивал на подоконнике горшок с Монстерой…
Из сумки вылез Маврик, отдышался и скользнул за дверь, в темноту.
Так вот о чем предупреждал своего хозяина безотказный таксичий нос!
— Ну-ка, покажите мне вашего Макса! — прозвенел уже знакомый голос, и хвост сам по себе вежливо завилял.
— Ба, ты посмотри, какой он красивый!
Макса погладили по голове, потрепали уши. От узкой ладони пахло чем-то вкусным — нельзя было её не лизнуть.
— Мама, тебе Таня цветок купила, монстеру. Говорит, ты давно хотела его завести.
— Таша, я её там на подоконнике поставил, — уточнил Самый Старший Кузнецов.
— Танюша всегда знает, чем порадовать! Давайте за стол, пирог остывает. Дашка-Сашка, живо руки мыть!
На плите засвистел чайник, и под этот свист в дверь вошел Маврик — слегка свалявшийся, но всё равно пушистый.
— Ой… — сказала Дашка.
Маврик подошел к Таше и принялся тереться об её ноги, мурлыча так, что у Макса защекотало в ухе.
— Эт-т-то что ещё такое? — спросил Самый Старший Кузнецов.