Пионер, 1949 № 07 (Журнал «Пионер») - страница 16

Так Ляля вдруг узнаёт, что тетя Сватья приходится папе тётушкой.

В это время бабушка вспоминает, что она ещё не здоровалась с мамой.

- Здравствуй, невестушка, - вдруг говорит бабушка. И они целуются.

А Ляля стоит рядом и смотрит на папу, маму и бабушку.

- Откуда это? - расцеловавшись с бабушкой, шопотом говорит мама и смотрит на серый, длинный лялин армячок, на голубое платье, которое бабушка справила ей на рост после осенней путины.

Маме, видно, не нравится лялин серенький армячок. Но потом она замечает, что щёки у Ляли коричневые и что она стала толстой.

- Как ты выросла! - говорит мама, улыбается и снимает шляпку.

- Можно, хозяйка? - кричат с порога.

На крылечке толпятся гости: тётя Фрося, председатель колхоза и конюх Митрич.

- Покажись, орёл! - кричит председатель папе и от радости крепко хлопает папу по спине.

- Фёдор Матвеевич! - кричит папа и от радости крепко хлопает по спине председателя. Так они стоят и довольно долго похлопывают друг дружку по спинам.

- Ну, ну, - говорит председатель. - Слышали. Даром, что на отшибе… Орёл!… Эх, а я твоего папаню вот эдакого знавал! - вздыхает он вдруг и, глядит на Лялю.

- Алексей Дмитрич, голубчик! - говорит папа, обернувшись к конюху Митричу.

Митрич мелко и часто кланяется.

- Что, не узнал, братик? - говорит Митрич. - Небось, постарел? - и отчего-то подмигивает папе.

Они обнимаются.

- Костенька! - говорит тётя Фрося и повисает на папиной шее. - Костенька, Костенька! А Ивана нет… Нет Ивана… Убили… А уж как бы был рад повидаться с меньшеньким. Не дожил Иван, нет, не дожил…

- Не надо, тётя Фрося, - говорит папа. - Услышит матушка.

Но бабушка уже всё услышала. Она вдруг выпрямляется.

- Пришли они за ним, - говорит она тихо и смотрит прямо папе в глаза, - Пришли за ним… Руки связали. В спину прикладом тычут. Я и слова сказать не успела - повели из хаты. Я за ним. Бегу, кричу: «Куда? Куда?…» И не слушают… Заметалась я, к ихнему главному кинулась. «Да что же это?!. - кричу. - Да как же!»

«Гут, - говорит. - Ступай! Буду посмотреть».

Пошла я. До колодца дойти не успела, слышу - стреляют!

Упала я на землю, сердцем чую: нет Ивана! Потом я уж хату ихнюю подпалила… В камыше жила, как зверь дикий, и жгла. И всё мало мне было. Всё жгла. Искупляла Ивана.

- Не надо, матушка, - говорит папа. И все молчат.

«Это про дядю Ваню, про Ивашка, - глядя на бабушку, думает Ляля. - Он бабушкин сын. Старший, тот самый, что на крыше спасался. Это я на него похожа, говорят. Отчего же бабушка мне ничего про него не рассказывала?… Про папу говорила, а про него никогда… Почему?»