Яся начал возмущаться: ему надоело, что коляска стоит на одном месте. Юля пошла дальше вдоль реки, но позвала с собой и туристов. Она рассказала про особняк купца Старогодова, разбогатевшего на торговле чаем, затем перешла к бывшей церкви Ильи-пророка Обыденского, воздвигнутой в честь избавления от засухи и ниспослания дождя, а в советское время превращенной в фабрику зонтов. Возле обезглавленного храма Юле нужно было поворачивать направо.
— Как вы рассказываете! Задержались бы! — сказал гид.
Краснолицего крепыша ничуть не смутило его фиаско, как ни странно, он был только рад Юлиному вмешательству.
— Хорошего понемножку, — сказала Юля.
Честно говоря, ей самой не хотелось расставаться. Она вспомнила, как водила экскурсии по музею — для детей, для взрослых, и как ей это нравилось. Эх! Когда еще случатся ее экскурсии!
Элегантная дама милостиво поблагодарила ее, глядя из-под шляпы, щеголь в шейном платке поцеловал руку. Переговариваясь на португальском, иностранцы двинулись дальше, а незадачливый гид задержался на минуту.
— У-у, какой славный малыш! Щеки сумоиста. Откуда твоя мама… Откуда вы все это знаете?
— Читала. Многое моя преподавательница в институте рассказывала, удивительных познаний дама. И вообще — я люблю истории про наш город, — вздохнула Юля.
— Возьмите визитку. — Краснолиций сунул ей свою визитку, невзирая на отнекивания. — Выйдете из декрета — позвоните. Нам такие люди нужны.
К Гороховой улице Юля подошла, настроенная решительно. «Я потерплю без Парижа, только дай мне вернуться в музей! Ты обещал!.. Между прочим, моя работа тоже важна!» — бормотала она про себя.
— Степа-а! Мы дома, — вошла она с Ясей на руках.
— Дагаду-у! — поддержал ее Соловей-младший.
Из беленькой комнаты донеслось невнятное бурчание. Муж появился только минуты через три. Волосы у него стояли торчком, будто он вытягивал себя за них из неведомых болот, а глаза сверкали. Он налетел на Юлю, приподнял ее и чмокнул с оглушительным звуком: «Мма!» — опустил, подхватил Ясю и затанцевал с ним нечто невообразимое.
— Ай уонна би лавд бай ю! — пел муж, смотря на Юлю. — Джаст ю, ноубади элс, бат ю! Ай уонна би киссд бай ю! Эло-о-о-оун!
Каждый дикий танец Степы был не похож на другой и вообще мало на что похож. Двигался он уморительно, как тощий медведь, которому выдали комический номер в мультфильме: махал руками-ногами-локтями, крутился, вращался, подкидывал попу, подкидывал Ясю, поигрывал бровями, удивительным образом попадая в ритм. Обычно Юля над ним ухохатывалась, но сейчас она была настроена на битву. Она скрестила руки на груди и смотрела исподлобья, стараясь удержаться от улыбки.