Миновал месяц, другой. Тоска заела Ерошку, да и Симеон невесел. Хотел бы Ерошка от Симеона сбежать, да кушак не пускает. А Симеон втемяшил себе в башку, что ему без Ерошки никак. Сидят они на берегу, тоскуют, бороды дикие чешут. Симеон Праведный Купец говорит: «Сыграй, что ли, шельма, на гармошке. Пошто не играешь?» Ерошка говорит: «Это есть мой талант волшебный. Только заиграю на гармошке — чудо случается. Но неведомо мне, будет ли оно малым или большим, добрым или с насмешкой, и никак не выходит у меня чудеса к пользе приспособить». — «Все равно сыграй, — говорит Симеон. — Не спасемся, так развлечемся».
Достал Ерошка свою гармошку, заиграл. Вдруг в небе явилась полоса белая — будто бурунчик на воде. Летит та полоса к острову, а во главе ее — ступа железная. Долетела ступа, бухнулась об песок, вышла из нее сударыня в шелках. А была то колдунья. «Что вам надо от меня, честной карги?» — спрашивает. Симеон Праведный Купец не испугался, говорит: «Вызволи меня с этого острова!» А Ерошка добавляет: «И меня, если можно». — «Что ж вам тут не сидится? — спрашивает колдунья. — У вас ритрит — закачаешься. Чистый воздух, простая диета, гаджетов ноль — сплошная польза». Взмолились Симеон и Ерошка хором, на колени бухнулись: «Вызволи! Тошно на острове голом, да еще — вот, смотри — привязан я к человеку чужому, от которого добра не жди!»
Захохотала карга, это услышав. Щелкнула пальцами — и кушак стал цепью тяжелой, приковала она Симеона с Ерошкой друг к другу так, что на три шага не отойти. «Вместе вызволяться будете, — колдунья говорит. — Озеро это зачарованное, не переплыть его ни человеку, ни зверю, но можно с острова подземной дорогой уйти. Пойдете?» Кивнули Симеон с Ерошкой — что им оставалось? Топнула колдунья каблуком и открылся в земле лаз, в него Симеон с Ерошкой и полезли. А колдунья вслед кричит: «Только ты, Ерошка, не играй на гармошке, пока наружу не вылезете». — «Как же так? Мне хоть разочек, другой!» — оглядывается Ерошка. «Ну ладно, разочек-другой, но уж третий — ни-ни», — усмехнулась колдунья и сгинула.
Идут Симеон и Ерошка по подземной дороге, цепью звенят. А дорога — вот чудеса — вовсе не темная: там грибы-гнилушки светят, тут красные угольки, там синие огоньки. Шли они, шли, притомились. Сели, стали последнюю рыбу делить. Рыба тощая была, оба голодны остались. Симеон в сердцах начал Ерошку честить: «Все беды из-за тебя, шельма. Если б не начал ты похваляться, как отцу родному на макушку плевал, ничего б не случилось. Ясно ведь, вихрь поднялся оттого, что само небо не стерпело, как вы, разбойники, своих святых родителей изводили». Ерошка отвечает: «Я это, вообще-то, для красного словца загнул. А на самом деле отца своего я не знаю. Сказывали мне, что он меня в младенческом возрасте бросил». — «Неужель ты ничего про него не знаешь?» — спрашивает Симеон. «Знаю только, что за левым ухом у него было родимое пятно звездочкой, и у меня там же такое же», — отвечает Ерошка. Ахнул Симеон, открыл волосы и показал пятно-звездочку у себя за ухом, а потом у Ерошки таковое же нашел. Так признали отец и сын друг друга.