Хватит ждать, накладывайте салаты! Звякают ложки о фарфор. Соленый груздь выскальзывает из-под вилки. Красная икра лопается на языке. Бух! Хлопнула первая бутылка шампанского. Ой, не плачь, маленький! Что же вы не подумали, Богдан Анатольевич, вышли бы на балкон… Юлия выказывает недовольство. Определенно, у этой девочки проклюнулся характер.
Льется пенистая струя в подставленные узкие бокалы. Инга отпивает и хрустально смеется. Сегодня она смеется много, и невпопад. Взволновалась чем-то? Неважно. Инга что-то трещит, но Майя не слушает. Льется беседа, бежит беседа — мимо Майи. Она отмечает лишь, что Богдан снова в центре внимания: травит байки, играет глазами, сыпет комплиментами, рассыпает перлы… В другое время Майя хохотала бы вместе со всеми, пила вино веселья, но сейчас не до этого — она вслушивается: не позвонит ли в дверь Степа? И прислушивается к боли, расправляющей спирали в животе.
Под гитарные переборы тихо сокрушается Евгений: мне нравится, что вы больны не мной. — Мне нравится, что я больна не вами, подхватывает его жена.
Мелодично гудит телефон. Чей это? Юля бежит в коридор. Это Степа? — кричит Майя вслед. — Скажи ему, чтоб через пять минут был! Без отговорок!
Невестка возвращается, держа телефон на отлете.
— Это Степина мама, она мне по скайпу…
— Алена, привет! — перехватывает телефон Богдан. (При виде его лицо Алены перекашивается, что издалека видно, а Богдан сияет как ни в чем не бывало.) — Сколько зим, сколько лет! Как ты пожи… Степа? Я сам удивляюсь, где этот обалдуй… Ой, все с ним отлично, просто машина заглохла. Да, поэтому не отвечает… А ты все хорошеешь…
(Врет, как дышит. Краше всего была его бывшая в двадцать лет, когда вышла за него, — бледной русалочьей красотой, годы красоту подтерли, зато добавили Алене ума…)
Юлия вежливо оттесняет Богдана. Так вы едете? — Нет! Никак! В этот раз не вырвемся! (У Алены и Артема в Петербурге кафе лилипутских статей, прилепилось к Морской улице, задает хозяевам жару.) Позавчера в одночасье уволились бармен и официантка, а сейчас же белые ночи, самый сезон… Передай Степе, я ему вечером позвоню! Юлечка, приезжайте вы к нам!
Снова застолье, Майя сидит, отложив приборы, держит спину прямо. Что бы ни случилось, надо держать спину. Пузырьки шампанского бегут-бегут вверх в бокалах, торопятся прожить пятисантиметровую жизнь. Даня хохмит, рассуждает, вспоминает, поднимает бокал за… Майе уже неважно, за что. В животе снова пушечная змея. А таблетки остались в спальне. Держать спину. Держать спину.
Кто-то что-то сказал, Нина суровеет лицом, отзывает дочь, обе уходят на кухню. Даня, пользуясь отсутствием Юлии, подбрасывает в воздух младенца. Майя прикрывает глаза в ожидании вопля-сирены, но Ярослав лишь довольно визжит. Мам, а на горячее кулебяка? — Нет, милый, я запекла мясо. — Жаль! Как же традиция? — Я ее установила, я отменю. (Что поделать, не готовят в ресторане так, как она когда-то.) — Не спорю. Ладно, главное, абажур на месте!