Через пять минут явились родители Юлии: Нина, ее шумная мать, как всегда переборщившая с декольте и перстнями, и Евгений, отец, похожий на полинявшего, грустного, траченного молью льва, принесшего в чехле гитару.
Но позвольте, где Степан? Майя позвонила негоднику — тот не брал трубку.
Дзинь! — явился сын. Внес большую черную коробку с затейливой бледно-золотой этикеткой.
— Богдан Соловей и «Дом Периньон». Кого-нибудь из нас прошу любить и жаловать!
— Всенепременно, — стрельнула глазами Нина.
А шампанского — три бутылки. Вот гусар! Говорила же: не надо, все есть.
В полчетвертого с шумом ввалились Юлия и правнук. А где Степа? — Как? Я думала, он уже здесь… Другие продолжают неловкие расспросы, а Майя уходит к окну. Воздуха! Грудь на секунду сдавило тревогой. Это пройдет.
Детские взвизги и лепет заполнили дом, и время гигантским махом стрелок словно качнулось на тридцать лет назад: Степа… А потом еще на четверть века назад: Даня… Так ясно видно это, словно в волшебном шаре, за стеклом: Даня бежит, топочет крохотными ножками по коридору, а за ним на веревке дребезжит-катится грузовик, сделанный из жестянки, и вот добежал, утыкается ей в колени, нежным голоском лопочет: «Маму-у-уля!» На вешалке висят в ряд: длинный плащ-макинтош Анатолия, голубой плащик Майи и куртка Дани — такая маленькая, будто кукольная. Взмах стрелок. Даня, небритый по случаю выходного, разлегся в гостиной на ковре, расставив руки-лапы, а по нему ползает Степка: играют в охотника и медведя. Жена Дани качает Степку на ноге: в ямку бух! Визги, смех… как сейчас. Майя смотрела на своего правнука, витая в облаках прошлого, видя за одним малышом — еще двоих. Пойдешь к прабабушке на ручки? Возьмите, он у нас компанейский. — Не стоит. Пусть учится стоять на своих ногах.
Да, она действительно так думает, а то, что Юлия посчитает ее злюкой, не слишком важно. Кроме того, не хватало еще грохнуться с младенцем на пол. Сил у нее — под расчет, только-только до вечера продержаться. Где же Степа? Странно, но Юлии он тоже не отвечает. Долгие гудки. Встал в пробку? Он бы скорей пешком дошел!
Евгений читает свои стихи — что-то долгое, умное, заунывное. Богдан спешит на кухню, решил сварить на всех кофе. Майя заходит к нему и видит, как любопытный сын сует нос в холодильник. Хорошо, что она потрудилась переложить ресторанную еду в синие домашние кастрюли, в эмалированные миски. Мам, когда ты все наготовила? — Было бы желание. — Я говорил, что ты уникум? — Да.
Но где же Степа? Милый мой Толя, тебе сверху видней, дай знак: он в порядке? С ним ничего не случилось?