— Папа! Прости меня. Давай, это, давай с чистого листа. А?
Протянутая рука Степы на минуту зависла в воздухе. Отец изучал ее, словно товар на базаре, смотрел с прищуром на сына, кривил рот… А потом хлопнул его по плечу и стиснул в объятьях.
— Ладно уж, давай, балбесина!