– Извините, Марина Ди-о-ми-довна.
– Ничего, ничего, что́ вы, – сказала Марина. – Пускай Дмитриевна. Папу тоже все звали Дмитрий Антонович. Хотя на самом деле он был Диомид Амвросиевич. Или просто Марина.
– Я тут решила у вас помощи просить, – продолжала Аня, улыбнувшись смешному имени-отчеству Марининого родителя. – Хочу гардероб обновить, а вы женщина со вкусом. Вы мне, если можно, хорошую портниху посоветуете?
– Да, – улыбнулась в ответ Марина. – Да, да, конечно.
– Пошли в столовую. – Алабин налил на тряпку керосин, протер руки, встал, пошевелил плечами, разминая ссутуленную спину. – Идите, девушки. Я сейчас руки мылом – и к вам.
– Петя, – сказала Марина. – В пятницу было собрание. Вынесли решение, что Антон сознательно развивает бесперспективное направление, сознательно саботирует план реконструкции Москвы…
– Аня! – нахмурился Алабин. – У тебя там что-то подгорает! – И громко потянул носом, поморщившись.
– Да, да! – сказала Аня, но никуда не ушла.
– Но это же неправда! – взмахнула рукой Марина.
– Анюта! Ты что, не слышишь?! – нахмурился Алабин.
– Нет! – закричала Марина. – Пусть она тоже знает! Это же ложь! Это клевета! У него своя градостроительная теория, и он ее открыто защищал. Ну и что?
– Тебе, может, и ничего, но – планирующие инстанции имеют свой интерес, и вообще здоровая критика. Не пори горячку.
– При чем тут инстанции? В стране работают десятки архитектурных мастерских, выпускают сотни проектов…
– Извини, – перебил Алабин, – я в этом слабо разбираюсь.
– И в каждом проекте свой подход, своя идея, при чем тут сознательно-бесперспективно, Петя, пойми…
В комнату вошел Вася.
– Я, конечно, – сказал он, – не специалист в области градостроительства…
– Я тоже! – оборвал его Алабин.
Марина уселась в кресло у одноногого столика.
Алабин снова сел на стул, снова стал разбирать тюбики.
– Руки же запачкаешь! – сказала Аня.
Он отмахнулся.
– Послезавтра заседание ректората. У Антона забирают кафедру, уже все решено.
– Вы не расстраивайтесь, Марина… Марина Дмитриевна…
– Раскопали какую-то прошлогоднюю статью. Теперь Антон, оказывается, неразоружившийся фашист.
– Я устала, – сказала Юля. – На сегодня всё. Сколько мы сделали?
– Мало, – сказал Игнат. – Меньше четверти листа.
– Ничего, нормально, пусть так. Я поеду домой. Пусти меня.
– В смысле? Я тебя не держу.
– Жалко, – сказала она. – Но, наверное, правильно.
9.
– Давай теперь я, – сказал Игнат. – Раз уж ты так устала. Помнишь, когда Алабин стоял на балконе и смотрел на улицу. Ты сказала что-то про Марину, его бывшую любовницу, которая вышла замуж за Антона Капустина. Ты сказала: «Он профессор архитектуры, и его начали травить. Мы до этого места еще не дошли».