Она подходит к креслу и берет пиджак в руки: коричневый льняной, совсем как у Тома. У Энни в груди что-то вспархивает. Что Том сейчас делает в Вашингтоне? Думает ли о ней? Скучает ли по ней Олив? А он? Энни подносит пиджак к лицу и нюхает. Это запах Тома. Точно!
Пиджак падает у нее из рук. Голова кружится. Лишь отчасти осознавая происходящее, Энни, как в тумане, возвращается в холл. Сердце стучит. Она наклоняется и берет ботинок, мысленно твердя: «Только бы я ошиблась!» Но нет. Вот оно – побледневшее пятнышко от клубничного мороженого на носке. Энни подносит руку к горлу. Нет, нет! Перед глазами все плывет. Он не может быть здесь! Он в Вашингтоне! А с ее матерью они даже не знакомы. Но пиджак… и туфли…
Энни пытается призвать на помощь разум. Том пришел к маме, чтобы признаться в любви к Энни. Попросить благословения. Он хочет ее удивить. Но он же в спальне! С матерью. И они выхлестали бутылку вина. Энни медленно и осторожно идет по коридору к закрытой двери маминой комнаты.
Закрываю глаза, стараясь не думать ни о чем, кроме теплых губ Тома, целующих мою шею. Но что это там скрипнуло? Как будто дверь открылась. Я провожу руками по его мускулистой спине, отказываясь слышать шаги. Черт возьми, у меня будет секс! Обворовывать мою квартиру именно сейчас – это просто жестоко!
– Эрика, – шепчет Том, не отнимая рук от моей груди, – кто-то пришел?
Сделав над собой огромное усилие, я высвобождаюсь и подбираю его рубашку, которая валяется в ногах кровати.
– Пойду посмотрю. Подожди.
– Давай лучше я.
Он идет к двери по пояс раздетый, на ходу застегивая штаны. Мысль о том, что кто-то, вероятно, проник в мой дом, должна бы привести меня в ужас, но сейчас мне все безразлично, кроме того, как красиво этот широкоплечий торс сужается к бедрам. Не успевает Том взяться за ручку, дверь распахивается сама. В первый момент мне кажется, что зрение меня обманывает.
– Энни? – вскакиваю с постели, не обращая внимания на треск комбинации, которая разошлась по шву. – Энни! О господи, Энни! Ты приехала, милая!
Бросаюсь к ней и обнимаю ее, но она как каменная. Отстранившись, вижу на ее лице красные пятна гнева. Она застала меня в постели с мужчиной, причем не просто с мужчиной, а со своим работодателем. Вместо того чтобы дать ей время на осмысление ситуации, я оглушила ее.
– Энни, ты не поверишь, – нервно усмехаюсь я. – Угадай, кто здесь?
Дочь даже не улыбается.
– Как ты могла? – говорит она мне и поворачивается к Тому: – И вы. Что вы здесь делаете?
У нее дрожат губы. Она зажимает рот рукой, и на глазах показываются слезы. Том берет ее за плечи: