Она встает с постели, подходит к письменному столу, включает лампу и изучает свой календарь. Какой же день выбрать для отъезда? Боже, до чего жалкая у нее жизнь! На март не запланировано вообще ничего. Все друзья разъехались по колледжам. Вернее, у нее всего-то одна подруга, да и та стала после происшествия какой-то чужой.
В отличие от Кристен, у Энни никогда не было обширного круга общения. Сестра говорила ей: «У тебя комплекс неполноценности». Может, так и есть. Как бы отреагировали одноклассники, дети из состоятельных семей, если бы узнали, что родная мать Энни была пятнадцатилетней испаноязычной девочкой из трущоб? А свою настоящую маму, Эрику, Энни сейчас почти не видит. Та превратилась в унылое существо, которое питается одним кофе да таблетками и безвылазно пропадает на работе. Сделала из себя мученицу рынка недвижимости. Ясно почему: избегает дочери. Ведь она, Энни, должна была присматривать за сестрой, а вместо этого отпустила ее одну, да еще в явно неуравновешенном состоянии. Энни виновата в том, что родители потеряли Кристен – свою красавицу, которая носила их гены.
На часах почти шесть. Можно попробовать поймать маму до ухода в офис и поговорить с ней о поездке на Макино. Хорошо бы уломать ее тоже поехать. Это будет так же трудно, как заставить саму Энни пробежать марафон. Или хотя бы милю. К тому же Крисси советовала сестре стать самостоятельнее. Но Энни до сих пор никогда никуда не ездила одна и не готова отпустить мамину руку прямо сейчас. Конечно же, Кристен это понимает.
За дверью слышатся какие-то странные звуки, похожие на тихое кошачье мяуканье. Энни осторожно пробирается по коридору и видит: дверь в комнату сестры приоткрыта. Впервые за полгода. Что происходит? Она заглядывает внутрь. За столом Кристен, закрыв руками лицо, сидит мама.
Вот это да! Неужели бизнес-леди все-таки позволила чувствам вырваться наружу? Энни стоит и смотрит, не зная, что делать и чем утешить человека, который так от нее отдалился. Если сосчитать, сколько раз они разговаривали после смерти Крисси, хватит пальцев одной руки. С тех пор мама стала еще худее. Энни не видела на ее лице ни одной настоящей улыбки, не слышала ни единой нотки ее смеха. В пустых глазах как будто погас свет. Раньше Энни ненавидела мамину работу, но теперь все бы отдала за то, чтобы та снова увлеклась хоть чем-нибудь. Хотя бы продажей квартир.
Энни зажимает рот рукой, стараясь не расплакаться. Мама позволяет себе быть уязвимой только в такие моменты, когда думает, что ее никто не видит. Она хрупкая – совсем как Крисси. И красивая, и грациозная. Рядом с матерью и сестрой Энни чувствовала себя клоуном, который долго пытался подражать двум балеринам, а потом бросил эти попытки.