Туркин в изумлении разинул рот и, с трудом овладев собой, пробормотал:
- По-русски говорит!
- Почему вы не отвечали капитану на вопросы? -строго спросила Надя фашиста.
- Ваш капитан не был одет по форме,- чванливо произнес пленный. - Я думал, что это рядовой солдат. Я могу говорить только с равным или старшим по званию. Извините, доктор, но я не могу считать и вас офицером. Когда доставите меня в свой штаб, я скажу все, что нужно. Теперь вы меня не убьете, надеюсь?..
- Посмотрим,- буркнул Туркин.
- Кто вы? - спросила Надя. - Вы хорошо говорите по-русски.
- Обер-лейтенант Хельмут фон Румрих. Офицер германского генерального штаба должен знать русский язык, как таблицу умножения. Не думаете же вы, что эта война была для нас неожиданностью… Очень прошу снять или ослабить веревки…
- Не по вкусу? - сурово сказал Туркин. - Если твои придут сюда, все равно прирежу.
- Это было бы нерассудительно,- пожал плечами пленный, насколько это позволяли ему стягивающие веревки. - Добыть меня с таким трудом и лишиться, ничего не узнав…
- Можно подумать, вы давно искали случая сдаться, - презрительно заметила Надя.
- Не иронизируйте. Я, дворянин, офицер германской армии и патриот Германии. Мой дед и отец тоже были офицерами… Но бессмысленно сопротивляться судьбе. Для меня война окончена. Раз я уже попал в плен, я умываю руки.
Надя брезгливо посмотрела на него.
- Чужую кровь не смоешь! Боитесь ответственности?..
Пленный отвернулся.
- Я считаю такой вопрос неуместным, - пробормотал он.
Голос Нади зазвенел от волнения.
- А детей в колодцы бросать считаете уместным?..
Пленный молчал.
- У-у, гад… - замахнулся на него Туркин.
Надя удержала его за руку.
- Не надо, Леша, - поморщившись, сказала она. - Я кажется слышу, где-то скачет всадник…
Прислушались… С каждым мгновением конский топот звучал все явственнее. Все бросились к камням и, приготовив оружие, залегли, ожидая врага. Раненый Маслюков с трудом приподнялся и стиснул пистолет.
Топот приближался. Из-за камней на взмыленной лошади появился почерневший, оборванный Мызников. Он угрюмо спешился и вместо «здравствуйте» сердито произнес:
- Почему вы еще здесь?
- Ты не ранен? - с тревогой спросила Надя.
- Почему вы еще здесь? - сурово повторил Мызников.
- «Северянка» не пришла, - пояснила Надя. - Но где Бровков?..
- Я не ранен,- с усилием сказал Мызников. - Бровков…
Туркин с волнением взглянул на своего капитана.
- Погиб? - прошептал он.
Мызников отвернулся, опустил голову. Надино лицо дрогнуло, по щекам побежали крупные слезы.
Мызников поднял голову и медленно заговорил. Голос его срывался.