Логинов обратился к экипажу:
- Верю, товарищи, - гвардейских морских традиций не осрамим!.. По местам стоять. К всплытию! Торпедные аппараты к залпу изготовить! Артрасчет и пулеметчики в центральный!..
Командир взял флаг и бережно уложил его на груди под кителем. Люди разбежались по местам.
Выбегать наверх из люка можно только по одному, и неотъемлемое право выпрыгнуть на мостик первым всегда принадлежало командиру лодки. Эту честь Плескач уступил Логинову, хотя и был старше его по званию и должности. Он стал позади Логинова; следом ожидали своей очереди старпом Евсеев, минер Мельничанский, три матроса артрасчета (среди них был и Никишин) с ящиками снарядов и два матроса с пулеметами.
Новгородцев вручил командиру, капитану первого ранга и старпому по гранате.
Оставив себе четвертую гранату, механик решительно стиснул ее и отошел к артиллерийскому погребу.
- Всплывать! - скомандовал Логинов.
Послышался нарастающий шум струящейся воды - это продувались цистерны, балластная вода выбрасывалась за борт, «Северянка» всплывала.
- Глубина сорок метров!.. - выкрикивал боцман Шапочка. - Глубина тридцать метров!.. Глубина десять метров!..
Логинов, засунув гранату за пояс, поднимался по трапу рубочного люка. Товарищи шли за ним…
Глава девятая
БОЙ В ФИОРДЕ
Свободные часы перед партийным собранием, подводники провели отдыхая. Таково было распоряжение Плескача. В это время выполнялись только самые необходимые работы. Недостаток кислорода становился все ощутимее.
В эти часы бездействия старпом Евсеев забрался в рубку Сахаджиева и, не обращая внимания на друга, спавшего на койке, распоряжался за штурманским столом. Но Сахаджиев неожиданно проснулся. А может быть, он и не спал?..
- Что пишешь, Аркадий? - осведомился штурман.
- Так, ничего особенного, - сказал Евсеев. - Письмо Наташе…
- Обратный адрес - бухта «Чулок»? - не без горечи заметил Сахаджиев.
Евсеев ничего не ответил. Перо его быстро бежало по бумаге:
«Давно уже пишу тебе письма. Не те, что ты получаешь. В тех: «жив, здоров, все в порядке». Другие, совсем другие! Я кладу их пока в стол. Буду хранить, покажу, когда встретимся после войны. Зачем знать тебе о наших переживаниях в эти трудные для тебя дни. У тебя и так много забот! А мы еще встретимся!
Трудно нам, любимая… Наша «Северянка» лежит на грунте в бухте «Чулок». Выход из бухты заперт противолодочной сетью. Через несколько часов будем всплывать и прорываться. Дождемся прилива и попробуем пройти с боем над сетью. Что ждет нас там, на поверхности?.. Увидим ли мы с тобой снова Ленинград и зал консерватории, где встретились впервые?..