Аленка вернулась уже в халате до пят, но все такая же насупленная. Посмотрела на макароны в дуршлаге. Подергала себя за длинную прядку на виске. Подняла на меня глаза:
— Масло добавить все равно надо. А соль ты положил?
— Там было написано посолить по вкусу, откуда же я знал, сколько это? Так что решил солить, когда есть сяду.
— Не, неправильно… да фигня, я тебе потом покажу, — Аленка зачем-то нырнула в пустой холодильник почти по пояс. — Во! — объявила она победно через пару минут, выныривая оттуда с… чем-то в руках.
— Это что? — опасливо уточнил я, поглядывая на подозрительно гордую добычей мышку.
— Лук надо порезать и пожарить, — объяснила она, начиная шелушить какой-то странный круглый овощ. — А потом туда воооот… каперсы! — Торжествующее помахивание стеклянной баночкой, — а потом томатику… и будет вкусно!
— Ты уверена? — я взял лук, покрутил его в руках и отколупнул шелуху… и мне в нос ударил резкий, противный, до слез пробивающий запах. — Не! У меня на это… как его… аллергия!
— Воспаление хитрости у тебя! — хмыкнула Алена, отбирая «аллерген». — Ладно, сама порежу и пожарю, накрывай на стол!
— С хитростью у меня напряженно, так что она воспаляться не может, — хмыкнул я, подозрительно принюхиваясь. — А этот свой… лук… ты ко мне не кроши. Он отвратительно воня… пахнет.
— Я сделаю, а ты потом уже пищи про запах, — отмахнулась мышь от меня. — Еще добавки попросишь!
И она действительно занялась какими-то кулинарными манипуляциями. Окончательно очистила вонючку, так что на кухне стало не продохнуть и из глаз пошли слезы, потом она принялась ее резать, и тут я зарыдал по настоящему. Только открытое окно хоть как-то помогло мне не умереть прямо там, на месте. Потом мышь покидала свой лук на сковородку в кипящее масло… потом еще что-то крошила и терла на терке, сыпала туда из разных пакетиков порошочки. Запах в итоге изменился, стал даже более-менее терпимым. Под конец она вывалила из баночки темно-красную пасту, помешала и выключила плиту.
Вопросительно посмотрела на меня, я отрицательно помотал головой. Меня не привлекала эта странная кашица. У меня была своя. Не менее странная.
— Ну не хочешь, как хочешь, — пожала плечами Алена. — Тогда надо добавить масло и потереть сыр. Там был кусочек в холодильнике.
Сыр меня заинтересовал гораздо больше. С ним мое безвкусное макаронное нечто стало вполне съедобным. Особенно после того как я его посолил.
После завтрака Аленка радостно убежала в мастерскую, оставив на столе грязную посуду, воняющую луком доску и ножик, сковороду в странном кроваво-пахучем соусе… Это не считая кастрюли из под макарон, с остатками прилипшей к ней кашицы.