Случалось ему, конечно, время от времени попадать к какой-нибудь из них в кровать. Но это были отдельно взятые эпизоды. Как-то я не помню, чтобы был у кого-то с ним продолжительный роман. Он же, будучи поэтом, любил всех женщин, или, так сказать, женщину вообще. К тому же, если он доходил до уровня сильного опьянения, а много для этого не требовалось, он становился трудным собеседником, так как заплетающимся языком переходил к теме своей гениальности и уже исключительно этой темы придерживался.
Он был абсолютно убеждён, что со временем ему в городе поставят памятник. Может, и стоит когда-нибудь это сделать. Поставить памятник. Так на нём и написать: «Александр Брунько, поэт. От ростовской интеллигенции. Наш друг, которого мы не могли спасти. А что мы вообще могли спасти?» И даты жизни.
Итак, Иевлева осмотрела его руки и ноги в указанных местах и обнаружила совсем небольшие ранки на коже над сосудами. Ранки эти похожи были на следы укуса какого-то насекомого. Но они не имели характерного бугорка, были всё-таки чуть больше, чем комариные, но, что странно, они не подсыхали, как обычно это бывает с повреждением на коже. Но из них не сочилась кровь. Это было непонятно. Они не воспалялись, не чесались. Никогда Иевлева такого не видела. Поэт объяснил ей, что наверняка это следы вампира, о котором поговаривают в деревне. Что он этого вампира понимает. Вампир – как мёртвый человек – не может пить вино, а как мужчина – не может не хотеть этого. Поэтому он пьёт кровь поэта, которая сама по себе не может не быть особенной, а алкоголь в ней – единственный доступный вампиру способ выпить в нашем невампирском смысле слова.
На вопрос: «Мало ли в селе пьяных мужиков?» – справедливо заметил, что таких, как он, нет ни одного. Он привык окружающий мир воспринимать в поэтических образах. Но никогда ещё созданный им образ, по своей природе чисто поэтический, не отражал реальность так прямолинейно, как на этот раз.
Это выяснится потом, а сейчас, слушая иронически напыщенные разглагольствования поэта, Иевлева рассматривала ранки на его коже и понимала, что и у себя она видела такие же. Они проходят через несколько дней. Несколько дней остаются такими же, как в день появления, никак не меняясь. Потом исчезают без следа. Она думала, что это следы каких-то аллергических реакций от контактов с насекомыми. Но они всегда возникают над сосудами. И о них говорил её ночной гость, подтверждая слова участкового. А участковый говорил, что это вампир. И получалась в результате какая-то дикая чертовщина, разъяснить которую не было возможности с имеющимися на данный момент фактами. Поэтому, как учёный, Иевлева решила для себя, что надо за этим всем понаблюдать, и тогда появятся новые факты, объясняющие это явление.