-Он не помер, а спит, - я, склонившись над телом Хорвека, послушала, как ровно и чисто бьется сердце, а затем безо всяких обиняков оттянула веко, чтобы убедиться: глаза вновь стали светло-желтыми. – И все признаки указывают на то, что приступ миновал.
-Так что же, мы не бросим его здесь? – возопил Харль, немало огорчившись. – С чего ты взяла, что он не очнется еще более злобным душегубом? Ты сама говорила, что он прикончит любого, кого увидит!
-Возможно, в другой раз и прикончит, - перебила я его. – А пока что он крепко спит, потому что до этого не спал несколько ночей кряду. У всех портится характер от бессонницы, уж можешь мне поверить. Давай-ка, помоги отнести его к коляске, у нас нет времени на долгие споры! Я буду присматривать за тем, чтобы он не натворил дел, обещаю.
Обещание это, разумеется, было совершенно пустым – я ничего не смогла бы предпринять, охвати вновь Хорвека жажда убийства, однако я почему-то была уверена, что на этот раз мне удалось остановить наступление безумия. А дальше… Я вздохнула, задумавшись – заглядывать в будущее мне не хотелось.
Хорвека мы уложили на сиденья, а я устроилась у его ног, переводя взгляд с его мирного, безмятежного лица на руки, разукрашенные синими северными узорами – эти самые руки меня едва не удавили, и я не доверяла им как-то особенно, точно они тогда действовали сами по себе. Харль, все еще не испугавшийся должным образом, подгонял лошадей не слишком усердно, и коляску мерно качало на ухабах, из-за чего усталость одолевала меня все сильнее – сегодняшняя ночь и для меня выдалась бессонной.
Насмотревшись в очередной раз на рисунки на руках своего горе-приятеля, я подняла голову, чтобы взглянуть на его лицо, и невольно отпрянула, пребольно ударившись спиной: Хорвек уже не спал и внимательно смотрел на меня. Наверняка лицо у меня исказилось от страха, поскольку он усмехнулся и негромко сказал:
-И что ты думаешь по поводу своей опрометчивой клятвы, Йель? Все еще не винишь меня за то, что я с тобой хотел сделать?
-Это был не ты, - как можно тверже сказала я, с трудом разлепив сразу же пересохшие губы.
-Конечно же, я, - он нетерпеливо дернул головой. – И ты прекрасно это знаешь, но слишком упряма для того, чтобы решиться наконец-то говорить самой себе правду.
Харль, расслышавший, что за его спиной ведется разговор, оглянулся, и увидев, что Хорвек пришел в себя, так дернул поводья, что бедные лошади замерли словно вкопанные, едва не встав на дыбы. Меня качнуло вперед, я ткнулась носом куда-то в бок Хорвека. Он тут же, не спросив на то никакого дозволения, распахнул мою куртку, чтобы посмотреть на шею, покрытую царапинами и ссадинами, словно какие-то неумехи с горем пополам собирались повесить меня на веревке из самой дрянной пеньки, да так и не изловчились.