— Смотри, — она показывает в сторону звездного неба и, действительно, я вижу, что его нижний край начинает светлеть. Поначалу узкая, как нить, полоска света разрезает нижнюю часть ночи и робко начинает теснить синеву, гасить звезды. В невидимых садах пробуют голоса птицы. Где-то далеко-далеко раздается звук, в котором я постепенно узнаю стук колес приближающегося поезда. Теперь нижняя треть неба окрашена в легкую голубизну, и я вижу откос железнодорожной насыпи, по которой кто-то поднимается — это девушка. Она останавливается. Утренний ветерок шевелит ее волосы. Звук приближающегося поезда нарастает. Громче, громче, громче! Я вжимаюсь в кресло, опасаясь за девушку, но мама крепко сжимает мою руку, давая понять, что она рядом, и значит, ничего дурного не случится.
Поезд стремительно врывается в окно, обдавая нас густым запахом горячего мазута. В страшном грохоте череда желтых окон разматывается передо мной, как кинопленка, в каждом кадре которой я вижу лица людей. Они разговаривают друг с другом, читают, дремлют, играют в карты. Только один пассажир стоит у окна, всматриваясь в темноту. И вдруг он кричит:
— Аня! Аня!
— Саша! — вскрикивает девушка на насыпи и взмахивает рукой.
— Остановите поезд! — дружным хором кричит наше купе: я, мужчина в тирольской шляпке с пером и две монашенки, вяжущие в четыре руки полосатый шарфик.
— Что такое? — машинист опускает багет с моцареллой, вялеными помидорами и базиликом на разложенную на коленях газету и, приподнявшись, выглядывает в окно. Опытный железнодорожник мигом оценивает сложившуюся ситуацию. Ухватившись за рычаг тормоза, он опускает его к полу. И чем невыносимей становится скрежет колес, тем краснее становится его лицо в обрамлении бороды и фуражки с кокардой в виде крылатого колеса.
От резкого торможения пассажиры отрываются от своих сидений и вылетают в открытые окна. Восстановив баланс, они начинают обгонять замедляющий движение поезд. Они несутся подобно стае вольных птиц, плавно взмахивая руками и деловито посматривая по сторонам. Они знают, что если будут продолжать свое движение строго над рельсами, то рано или поздно доберутся до места назначения. А чемоданы и саквояжи, что ж, их конечно жалко, но Бог даст, они не пропадут, и их привезут им в гостиницу или домой днем-двумя позже.
Только один пассажир — Саша, это он недавно выкрикнул в ночь имя своей знакомой, — не вылетел в окно. Преодолевая невидимые силы инерции и притяжения, он продвигается к двери. Ухватившись за перила, он выбрасывает свое мускулистое тело из вагона. Галька шуршит и разъезжается под его ногами, он чуть не теряет равновесие, но какой все-таки, молодец, удерживается на ногах и бежит к своей Ане. А та бежит к нему, пока они не оказываются друг у друга в объятиях.