– Я ухожу.
– Софья, – после минутного молчания тихо проговорил Михаил, испытав гамму чувств, от разочарования до понимания, когда надежда, поманив, взмыла вдруг вверх и исчезла. – Мы будем за тебя молиться. У каждого – свой путь, и каждый сам знает, зачем по нему идти, и…
– Миша, – прервала она мужчину. – Я не о том. Я согласна воспитывать с тобой детей. Но я уйду на недельку. Мне необходимо все разузнать и во всем удостовериться! Другими словами, я на разведку. Уйду, посмотрю и вернусь растить наших детей. И да: спокойнее мстить в большой компании – больше возможностей и уверенности в мести. Но нам нужна информация: куда, когда и сколько их придет. Поверь, знать противника лучше, чем не знать. Так что вы дождитесь, пожалуйста! Мне нужно время, чтобы все понять. Дождетесь?
– Дети? – Прохоров обернулся к своим детям. Их уже собралось столько, что можно было закатывать митинг. И спросил: – Вы дождетесь?
– Да! Да-да-да-да-да! – разнеслось над монастырем дружное эхо голосов, а потом, окрыленная полусотней пристальных взглядов и радостных улыбок, но так и не вытершая слез, Сова вышла за огромные ворота Переславль-Залесского монастыря.
«Надежда будет в этом городе всегда, – подумал Михаил, – и пока Софьи нет, и, тем более, когда она вернется».
А снег крупными хлопьями застилал следы недавней битвы. Покрывал кровавые пятна, стирал на «плацу» отпечатки полусотни топтавших его ног, отбеливал душу и его, и детей… Всех его детей.
Ночь будет морозной.
Михаил поежился и поглядел вдаль, на озеро Плещеево. Сегодня пейзаж на редкость красивый. Тяжелые облака ушли прочь, и чистое небо украсилось мириадами звезд. Все они теперь отражались в спокойной воде озера, и мужчина будто оказался меж двух небес. Как замечательно и прекрасно! Прохоров тяжело вздохнул и плотней закутался в бушлат. Кому-то умному в далеком прошлом пришла идея встроить небольшую веранду в северную стену, которая нависала над холмом, услаждая поднявшегося на помост человека невероятным и захватывающим видом на озеро. Слева, из-за горизонта, показался желтый краешек луны. Как здорово, что она еще в небе, и люди двадцать лет назад не смогли до нее дотянуться погаными ядерными ракетами и испортить это чудо.
По ступенькам кто-то затопал, не скрываясь. Михаил даже не обернулся. Кто это мог быть, кроме ребенка? И точно: показалась голова Руслана, а потом и сам Озимов взобрался на верхнюю площадку веранды. Он подошел к Михаилу и встал рядом, молча всматриваясь в красивый ночной пейзаж.
– Ты сильно устал? – наконец спросил мальчик.