Люди спрашивают, как мне там жилось, и, когда я складываю все вместе, получается странная картинка, хотя тогда я не мог соединить все вместе. Все соседи терпеть не могли Фритцля, но разве кто-нибудь мог себе представить, какой ад он создал для собственной дочери?
Мне не дает покоя мысль, что я мог бы спасти ее. Помню одного чудного старикашку, которого привык видеть каждый вечер, когда возвращался с работы. Он сидел на приступке. „Ну как там старая жопа? — спрашивал он. — Натравил бы на него своего пса“. Как-то мы разговорились, и он сказал, что Фритцль сидел за изнасилование. Даже вытащил старую, пожелтевшую газетную вырезку в подтверждение. Не понимаю, как потом все могли говорить, что никто ничего не знал.
До окончательного выселения у меня еще оставалось немного времени, и я решил позвать друзей на вечеринку. Должно было прийти всего несколько человек — места было маловато. Мы завели музыку, и тут как тут, словно караулил под дверью, заявился Фритцль и потребовал, чтобы мы не шумели. Он вошел в квартиру и начал орать, собака зарычала на него, и он замахнулся, словно хотел прибить Сэма. Меня это все здорово разозлило, и я уже собирался ему въехать, но друзья удержали. Фритцль обвинил меня в том, что я под наркотой, и сказал, что вызовет полицию, да так и не вызвал. Теперь-то мне ясно, что меньше всего он хотел иметь дело с полицией.
Еще он воровал еду из холодильников у других жильцов. Теперь мы знаем — это делалось для того, чтобы пополнить запасы в его тайной темнице. Один из жильцов рассказал мне, что как-то вернулся домой с работы пораньше и заметил, как Фритцль выходит из двери его комнаты с картонкой молока. „Эй, что это ты тут у меня делаешь?“ — спросил он. Фритцль пролепетал что-то насчет того, что у него кончилось молоко и как он собирается его вернуть. Другой жилец не на шутку разозлился. „Это моя частная квартира“, — сказал он. Фритцль пообещал снизить ему квартплату и пообещал, что это произойдет скоро. Но по дому стали судачить, и выяснилось, что у всех когда-нибудь что-нибудь да пропадало — кто-то сказал, что у него из холодильника пропали сосиски, а лично я точно помню, что у меня исчез пакет лапши. Старый ублюдок обшаривал наши кухонные шкафы по ночам или когда нас не было дома. Он был гением в электричестве и строительстве потайных пещер, но явно запутался с покупками и таким образом решил пополнить запасы».
Дубановски, бывший школьный соученик Элизабет, тоже клянет свой «задний ум». Двенадцать лет снимавший квартиру у Фритцля, он только теперь видит неоспоримые доводы и кусает локти, что не смог сам разрешить загадку таинственного исчезновения Элизабет. «Теперь, вспоминая, я удивляюсь, почему у меня не вызвало подозрения то, что Фритцль слишком часто спускается в подвал. А в то время я, как и большинство австрийцев, пытался ото всего отгородиться, не лезть в чужие дела. Но Фритцль вызывал чувство гадливости и был явно очень скрытен. Когда я увидел, как он несет еду в подвал, то вспомнил свое детство и как мои родители тоже хранили еду в подполе. Поэтому мне не показалось таким уж странным, когда я увидел его в саду достающим из машины кучу всякой всячины.