Дмитрий Владимирович пожал плечами.
— Так, значит, вы получили назначение в республиканскую газету? — перешел он к делу, с сомнением посмотрев на маленькую, испуганную девочку.
— Да.
— А что же вы умеете? Какая область нашей работы больше всего привлекала вас в университете?
— Я… пробовала очерки… — нерешительно ответила Лена.
— А стихов вы не писали?
— Писала, — сказала Лена. — Их даже печатали в нашей университетской газете.
— Боюсь, что вы нам не подойдете, — решил Дмитрий Владимирович.
Лена поднялась и сдавленным горловым голосом спросила:
— А как же… А куда же мне?
— Мы избегаем брать на работу людей, которые пишут стихи, — безжалостно продолжал Дмитрий Владимирович. — Редакции нужны люди, способные трезво и четко рассказывать о событиях, происходящих в жизни… Люди, способные со скрупулезной точностью излагать и оценивать факты. А поэты в этом отношении — очень ненадежный народ. Обязательно что-нибудь нафантазируют, переврут…
Вошла секретарь, бесшумно положила на стол свежеоттиснутую газетную полосу.
— Одну минутку, — сказал Дмитрий Владимирович, отошел от стола подальше, внимательно посмотрел на лист и недовольно хмыкнул.
Он посмотрел на Лену. Дрожащими пальцами с заусеницами, как у школьницы, она разорвала папиросу, осыпала себя табаком и вдруг стала неудержимо чихать.
Дмитрий Владимирович нахмурился, но не удержался — рассмеялся сочно и заразительно.
— Дайте-ка ваше направление, — сказал он.
Лена вынула из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги.
— И диплом.
Лена дала диплом.
— Значит, с отличием закончили. Это хорошо. И вот очерки ваши хвалят… — Он помолчал. — Ну что ж, ладно. Мы вас примем. Хоть вообще-то я считаю, что молодому журналисту следует начинать работу не в республиканской, а в районной или многотиражной газете. Примем и работу дадим интересную. Очень ответственную.
Дмитрий Владимирович встал из-за стола и сказал громко и необыкновенно серьезно:
— Будете работать в отделе писем! Поздравляю вас! — Он пожал Лене руку.
— Спасибо, — ответила Лена так благодарно и так искренне, что в глазах Дмитрия Владимировича что-то дрогнуло.
У него сегодня был тяжелый день — обычный день редактора республиканской газеты. И когда уже за полночь он подписал четвертую полосу, он, как это иногда бывает, никак не мог вспомнить, что же это было сегодня… Что-то хорошее… Что-то ясное и милое… Что же это было?
И вдруг вспомнил: ах, да. Эта девушка… Как же ее зовут? Лена… Лена Санькина… Вот только фамилия у нее… Как-то не подходит такой девушке. И все-таки жаль, если она скоро ее переменит… Что-то в ней есть… Что-то в ней есть действительно очень ясное и очень милое…