Павел уселся на детском стульчике и взял Сашу на руки. Оля забралась на стульчик сзади. Уцепившись за плечо Павла, она залезла на спинку, сорвалась и больно стукнулась коленкой.
— Что ты делаешь! — крикнул на нее Павел. — Разобьешься!
Девочка обиженно и гордо сжала губы.
— Не кричите на меня — я не вашая, — ответила она строго.
— А чья же ты?
— Папина.
— Папа говорил не трогать. А Оля трогала, — рассказывал тем временем Саша. — И она ка-ак завизжит своей головой…
— Кто завизжал головой? Оля?
— Тетя.
— Какая тетя?
— Теревизорная.
Вернулась Клава и растолковала, что Оля без спроса повернула рукоятку телевизора. Раздался визг, и у тети на экране вытянулась голова.
— Не тяжело вам с ними, с тремя? — спросил Павел.
— Тяжело, — сказала Клава. — Но ничего, справляемся.
Петр Афанасьевич поздоровался с Павлом так, словно виделся с ним полчаса тому назад.
— Ну что, будем обедать? — спросил он у жены.
— Сейчас, — ответила Клава.
— Как же ты живешь? — спросил Петр Афанасьевич, пока Клава подавала первое блюдо.
Вопрос его прозвучал довольно равнодушно.
Павел начал рассказывать. Петр Афанасьевич слушал его молча, что-то взвешивая про себя.
— Ты говоришь — жесткость, — сказал он наконец. — А есть еще такое слово — черствость. Я тебе так скажу — может быть, эти самые святые угодники действительно очень любили всех людей. Но у обыкновенного человека друзей может быть не много — ну, десять, ну, двадцать, ну, сто… И по тому, как человек относится к своим друзьям, проверяется, какой он человек. И не знаю, большая ли польза в учебе, если ты из-за нее не побывал на похоронах Коляды, на свадьбе у Васи Заболотного. Так-то. А теперь давай кушать.
Павел взял ложку, но сейчас же положил ее.
— После таких слов и есть не захочется, — сказал он.
— А ты думал, какие я тебе слова буду говорить? Танцевать начну? Спасибо, что оказали нашему семейству милость — навестили нас наконец?..
— Но, Петр же Афанасьевич…
— А я тебе скажу, — перебил его Сулима. — Я думал, что ты обо мне вспомнишь, как только у тебя неприятность или горе какое случится. Может, и сейчас с этим пришел?
— Ну, знаете! — вскочил из-за стола Павел.
— Петя, — укоризненно протянула Клава.
Павел молча пошел к выходу, ожидая, что Петр Афанасьевич его окликнет.
— Павел, — позвала Клава.
Павел приостановился.
— Не нужно, — жестко сказал Петр Афанасьевич. — Пусть идет, если он только этому научился… Если научился только поворачиваться спиной, когда, слышит правду.
Павел рывком распахнул дверь.