А затем я услышала звук, который в словаре русского языка С. И. Ожегова определяется как «прикосновение губами к кому-чему-нибудь как выражение привета, любви, ласки, уважения», — и свернула в боковую аллею».
Теперь о поэтах, — подумала Лена, — а затем, а лишь затем о Бондаренко.
«Разумом я понимала, — писала она, — что среди населения Ватутино имеется какой-то процент (может быть, незначительный) людей, которые никогда не пишут стихов. Но уж как-то так сложились обстоятельства, что все, с кем я тут встречалась, оказывались поэтами. Хотя некоторые стеснялись этого и поначалу скрывали свою приверженность к стихам. Большинство стихов было посвящено городу Ватутино.
Молодой инженер Освальд Сапер считает себя коренным ватутинцем. Его произведения в большинстве своем — простые, взволнованные стихи, написанные человеком, искавшим самую убедительную, самую возвышенную форму для выражения своих заветных мыслей, своих горячих чувств.
Вот как говорил он о Ватутино:
Город нашей мечты! Город гордости нашей!
Ты для сердца шахтера как сын дорогой!
Как родная страна, ты все краше и краше
Поднимаешься в славе своей трудовой.
Стихи о Ватутино местного учителя Якова Иващенко в городе переложили на музыку и поют как песню.
Электрослесарь Виктор Котенко — местный Ювенал. Злых его эпиграмм недаром остерегаются. Они привязываются к человеку, как репей, и долго потом их повторяют в городе.
Не знаю, пишет ли стихи председатель городского Совета депутатов трудящихся, но о городе Ватутино он говорит как поэт:
— Пройдемте по городу. Вы увидите улицы Горького, Лермонтова, Франко, Коцюбинского, Островского…»
Лена перечла все, что написала. Длинно, — подумала она. — Очень. Придется сократить. А сейчас — о Бондаренко. Пора. Она взяла чистый листок и улыбнулась довольно злорадно.
«Если в вашем номере гостиницы, — написала она, — сначала раздается робкий, так сказать, шепотом, стук в дверь, затем просовывается плотно набитая папка, а лишь после этого появляется человек, — так и знайте, что к вам пришел поэт. Если это человек пожилой, если он плотно усаживается в кресле и придвигает к себе графин с водой, не выпуская папки из рук и прижимая ее к груди, — знайте, что это начинающий поэт. И что он не покинет вас до тех пор, пока не прочтет всех — до одного! — стихотворений, которые заключает толстая папка. Я сделала робкую попытку:
— Может быть, вы оставите папку? А я за ночь все прочту. И завтра поговорим…
— Нет, — обиделся посетитель. — Зачем же такой бюрократизм? Живой человек важнее любой бумаги. Я сам прочту…