В винном магазине пожилая, похожая на библиотекаршу или учительницу продавщица вставляла горлышки бутылок в машинку, прикрепленную к прилавку, опускала рукой рычаг, и машинка с глухим хлопком извлекала пробку. Павел вошел в магазин в часы «пик», как раз когда люди возвращались с работы и заходили «прополоскать горло» перед обедом. До него в очереди к прилавку стояло человек десять. Продавщица работала медленно, несколько раз он порывался уйти, но дождался своей очереди и спросил коньяка.
— Коньяка нет, — привычно ответила продавщица.
— К сожалению, — сказал человек из очереди. — Придется взять «Надднипрянского».
— Дайте и мне стакан «Надднипрянского», — сказал Павел.
Продавщица открыла бутылку.
— А как она работает… машинка эта ваша? — не утерпел Павел.
— Вынимает пробки, — ответила продавщица. — Платите, не задерживайте.
Павел взял свой стакан и отошел в сторону.
Человек в синем бостоновом костюме с лоснящимися лацканами и рукавами, с узеньким галстуком, тесно стягивающим воротничок несвежей сорочки, пояснил Павлу:
— Это — пробочник. Штопор.
— Какой там штопор, — отпив глоток кислого вина, возразил Павел. — В пробках не остается дырок.
— А в самом деле, — согласился собеседник Павла. — Быть может, пневматика? — И, протянув Павлу маленькую сухую руку с грязными ногтями, представился: — Константин Георгиевич Баль.
— Сердюк.
— «Надднипрянское», — хмыкнул Константин Георгиевич. — Я купил лимон, — он вынул из кармана крупный плод и сейчас же спрятал его снова. — К коньяку. Но борьба с алкоголем приобретает все более жестокие формы. Сначала запретили продавать водку до десяти часов утра, то есть в то время, когда человеку особенно хочется опохмелиться. Теперь отказались от продажи коньяка на розлив. Трудности. Всюду — трудности. Но мы их преодолеем.
К ним подошел толстый лысый человек в сверкающем свежим крахмалом полотняном костюме. От него сильно пахло пряными женскими духами.
— А где ваша Леда? — не здороваясь, обратился он к собеседнику Павла и, зажмурившись, отхлебнул из своего стакана.
— Отправилась к тому… «кто создал эти нивы, и вас, малюток, и меня».
— Скончалась! — воскликнул человек в белом костюме.
— Увы.
Константин Георгиевич улыбнулся, но Павел заметил, что уголки губ у него нервно дернулись.
— Жаль, жаль, — вздохнул человек в белом костюме. — Такая собака была. — И, обращаясь к Павлу, пояснил: — Овчарка. Высотой до прилавка. Каждый день, в любую погоду, вот он, — он показал толстым подбородком на хозяина покойной овчарки, — утром выходил со своей Ледой на прогулку. Ровно в девять часов подходил к киоску возле площади Толстого, покупал двести граммов водки и пирожок с мясом. Водку выпивал, а пирожок отдавал Леде. Часы можно было проверять. А теперь ни собаки, ни водки в киосках. Поневоле начнешь пить столовое вино.