Павел рассказал о том, что живет у товарища, что руководит бригадой демонтажников, которая сейчас работает на строительстве компрессорной станции газопровода под Киевом, а также переносит и устанавливает несгораемые шкафы.
— Может, лучше было бы организовать бригаду, которая открывает эти шкафы? — чуть прищурился Виктор. — Ну да ладно. Ты сейчас куда собирался?
— Да никуда особенно. Думал в кино.
— Пойдем в ресторан, — предложил Виктор, — и там обо всем поговорим.
Когда они уселись в самом углу за столик, Виктор, просматривая ресторанную карту, небрежно спросил:
— Ты обо мне так и не упоминал?
— Нет.
Виктор выслушал короткий, бессвязный рассказ Павла о том, как он отбывал срок, как ему за хорошую работу засчитывали день — за три, как неожиданно он был вызван в Киев на доследование, а затем отпущен. О семье Вязмитиных ему почему-то говорить с Виктором не хотелось.
— Хорошо, Павлуша, — сказал Виктор. — Главное, что ты вышел.
Подошел официант. Виктор неторопливо, со знанием дела заказал ужин.
К их столику, слегка покачиваясь, направился худосочный, прыщавый хлюст, карикатура на картинку из журнала мод, — все вроде бы так, но очень преувеличено.
— У вас свободно? — спросил он уверенно.
— Нет, — ответил Виктор. — Занято.
Хлюст постоял, тупо раздумывая о том, ввязываться ли в скандал, посмотрел на плечи Павла, пробормотал что-то не слишком почтительное и ушел.
— Ну что ж, за тебя, Павел, — сказал Виктор, чокаясь.
Подряд, не закусывая, он выпил три рюмки водки, понюхал хлеб, разрезал пополам редиску, намазал ее маслом и посолил. Когда он снова заговорил, его чуть мурлыкающий, негромкий голос зазвучал с затаенным волнением.
— Если бы мы были на фронте… Если бы пошли в разведку… И если бы одному из нас — мне — пришлось отходить, а ты бы прикрывал мой отход… Я бы шел спокойно. Не оглядываясь. Ты — из тех людей, которые стреляют до последнего патрона. Из надежных людей… Ты ешь, — прервал он сам себя. — Не смотри на меня. Я обедал.
Он закурил.
— Но уж поверь мне: если бы ты отходил, а я остался, — ты бы тоже мог не оглядываться.
Он задумался, переплел и стиснул пальцы маленьких детских рук, затем достал из кармана конверт и положил его на стол.
— В этом конверте десять аккредитивов на предъявителя по три тысячи рублей каждый. Я хочу их дать тебе. У меня плохое предчувствие. Я хочу, чтобы ты взял их. Они тебе пригодятся. Один можешь израсходовать сейчас, а остальные пусть у тебя будут в целости год, начиная с сегодняшнего дня. Если я через год не обращусь к тебе, поступай с ними как знаешь.