— Марш на место, Васька!‥ — крикнул Арон. — Держи судно по курсу!
В панике Василий снова ухватился за штурвал, с невероятным трудом вернул яхту в прежнее положение, а сизый от натуги Арон все подтягивал и подтягивал к корме что-то мощное, тяжелое, яростно сопротивляющееся!‥
— Ох, здоровая, блядюга! На неделю хватит, не меньше!‥ — хрипя, приговаривал Арон. — Ну, иди ко мне, рыбка… Иди, миленькая.
— Держи ее, Арончик!‥ — кричал Василий и все время поворачивался к корме, стараясь не упустить ни одного момента борьбы Арона с рыбиной. — Аккуратненько!‥ По малу, по малу!‥ Не дергай только!‥ Тяни, тяни ее!‥
— Не каркай под руку! — огрызнулся Арон и сладким до приторности голосом взывал к рыбе: — Ну, иди ко мне, моя лапочка!‥ Сладенькая моя… Рыбонька моя любименькая!‥ Что же ты дергаешься, сучка?! Мы же двое суток крошки во рту не имели… Совесть у тебя есть?! Рыбочка!‥ Ну, пожалуйста…
А рыба была все ближе и ближе к корме, мокрый шнур спутанными петлями ложился на решетку кокпита, Арон хрипел от натуги, Василий с вывернутой к корме головой истерически выплясывал у штурвала и приговаривал с какой-то сумасшедшинкой в голосе:
— Если так долго не везет, то ведь должно повезти?‥ Правильно? Мы же никому ничего плохого не сделали?‥ Мы себе плывем и плывем. Нам немножечко, хотя бы немножечко покушать, и мы поплывем дальше. А что консулы нас не признали — так это ничего… Их тоже понять можно… И потом, консулы — не народ… А народ… Простые люди нас поймут… Арон!!! Смотри!!! — неожиданно завизжал Василий.
Но Арон и сам видел, как из воды, прямо в синее небо взлетела огромная, метра в полтора, толщенная рыбина, на мгновение зависла в воздухе и шумно шлепнулась обратно в воду!
Последовал страшный рывок, Арон чудом не перелетел через корму и упал на настил кокпита с ослабевшим, вялым шнуром в изрезанных руках…
Еще не веря в произошедшее, он вытащил из воды шнур с оборванным крючком, поднял глаза к небу и тихо спросил:
— Боженька… Что же ты над нами так измываешься, мать твою богородицу в душу так?!
Как выглядит улыбка судьбы
Вблизи какого-то нежилого островка свежий ветер сменился почти полным штилем. Паруса повисли, изредка слабо вспухая под угасающим дуновением теплого, вяло струящегося воздуха.
Яхта двигалась, повинуясь только течению.
С биноклем на груди, забросив ноги на форлюк рубки, головой на жестком якорном ящике, на носу яхты лежал недвижимый Василий. Глаза его из-под козырька черной пиратской шапочки были бессмысленно и отрешенно устремлены в небо…
— Вась!‥ А, Вась… — негромко позвал его Арон.