– Это что за театр?! – Георгий Иванович бросил пистолет рейхсфюреру, тот поймал оружие на лету, вынул пустую обойму и начал снаряжать в нее патроны. – Я вам что, артист, чтобы вас развлекать?
– Да кто ж вам даст сразу боевое оружие? Вы могли выстрелить и в меня… – Ширшов протянул Георгию Ивановичу «ПМ» рукояткой вперед. – Теперь я больше уверен в вас, Штольц.
Георгий Иванович снова взял на прицел пленника в клетке, новая игрушка забавляла, а устроить представление и он может, не все ж тут одному рейхсфюреру веселиться…
– Что вы делаете?! Стойте! – закричал Ширшов. – Это наш осведомитель, просто пришлось его поместить сюда. Нигде больше не может находиться человек неправильной национальности. – Ширшов даже побледнел. – Ну, вы даете… Не ожидал от вас, если честно. А еще интеллигентный человек, учитель… Нет, уничтожать цветных – это, конечно, похвально, но те, кто верно служит нам, покупают себе жизнь. До поры до времени, конечно, – добавил он, когда немного удалился от решеток.
– Я не люблю подобных розыгрышей.
– Вы обиделись на недоверие, Штольц?
– Обиделся, – мрачно ответил тот, щелкнув предохранителем и убирая оружие за пояс. Теперь пистолет будет в его распоряжении. Чего еще ждать в будущем? Какие проверки? Он готов, хватит и сил, и хладнокровия. Только одна искорка жизни теплилась под ледяной коркой, давно сковавшей душу. Спрятать ото всех этот огонек, прикрыть собственными ладонями, обжигая их, но такова цена… Помнить каждую минуту и одновременно накрепко забыть. Чтобы не выдать себя ничем, даже во сне. И не переигрывать. Весь этот Рейх – одна сплошная режиссерская постановка с криво намалеванной свастикой, и нужно четко понимать, с каким настроем выходить на сцену, а что изобразить за кулисами… Ширшов тут не более чем младший помощник, а директора этого театра не видит никто. Может быть, его и вовсе нет на этих трех проклятых Богом и людьми станциях. А может быть, он скрывается среди рядовых, просто не разглядеть ума и организаторских способностей за искусной имитацией пустого взгляда «верноподданного». Штольцу казалось, что он просчитал все варианты. И на все был один ответ: не расслабляться ни на секунду. Ну что ж, ему не привыкать…
Георгий Иванович понимал, что разговор еще не закончен. Ширшов сел за стол напротив и, заложив ногу за ногу, внимательно смотрел на Штольца. Переигрывать хозяина было еще не время, и лишняя собранность и хладнокровие способны насторожить седого опытного волка.
В кабинете над небольшим скромным столом висел портрет знаменитого усатого лица. Константин Сергеевич и сам носил усы, небольшие и почти седые, но не старался уподобиться идолу за спиной. Гитлер сам по себе, а у этого человека свой взгляд на вещи – это хорошо. И плохо. Яркие индивидуумы самые трудные противники.