— Это портреты ваших жертв, верно? — Я присела на корточки, подхватила с пола сразу несколько рисунков и улыбнулась мамаше Снэгсби самой недоброй из своих улыбок. — Это люди, которых вы охмурили, люди, чьи души вы похитили с помощью камня и отправили страдать в Проспу, как бедного мистера Блэкхорна!
Она вырвала страницы из моей руки:
— Это были отважные и благородные люди. Я чту память о них, об их самопожертвовании как могу.
— Вы все сумасшедшие! Вы несёте сущий бред! — заорал мистер Гримвиг. — Я позову констебля — пусть он с вами разбирается!
С этими словами он схватил столько котов, сколько мог унести (то есть двух), и прямо в ночной рубашке выскочил на улицу.
— Надо идти, — сказала мамаша Снэгсби, — пока он не привёл полицию.
Эзра взял у неё листы и осторожно вложил их в переплёт книжицы вместе с теми, которые собрал сам.
— Надеюсь, однажды ты сумеешь понять нас, Айви, — проговорил он. — Понять и простить.
Он был безумцем, вне всякого сомнения, но беспомощность в его голосе меня тронула. Я поняла, что Снэгсби не заметили один листок, лежащий на полу у кровати. Движимая запоздалым сочувствием к Эзре, я подошла и подобрала рисунок. Я уже протягивала его Эзре, когда опустила глаза и увидела, кто там изображен. Мамаша Снэгсби тоже это увидела и рванулась ко мне.
Но я была быстрее. Кроме того, я уже успела увидеть всё, что нужно.
На листке был нарисован молодой человек. Каштановые волосы, блестящие глаза. Очень похож на свою младшую сестру. Мне даже не надо было читать имя под портретом. Но оно было там, выписанное аккуратным почерком мамаши Снэгсби: Себастьян Дамблби.
— Вы убили его? — Я попятилась к двери. — Вы убили Себастьяна Дамблби, надев на него ожерелье?
Я не могла в это поверить.
Эзра покачал головой:
— Всё было совсем не так.
— О нет, всё было именно так! Вот же рисунок. — Я бросила листок на пол. — Эстель уверена, что это Анастасия убила Себастьяна, а на самом деле его убили вы! Значит, Анастасия и правда приходила в дом Дамблби спустя столько времени — она тоже искала его, как и его семья. Верно?
— Себастьян надел ожерелье по собственной воле, — сказал Эзра. В голосе его звучала покорность судьбе.
— Да? И зачем бы он стал это делать? Вы что, так увязли во лжи, что уже сами не можете отличить выдумку от правды?
Мамаша Снэгсби презрительно рассмеялась:
— По части вранья ты первая мастерица, юная леди, так что тебе виднее!
Да как у неё язык повернулся такое сказать!
Эзра, волоча ноги, подошёл и нагнулся, чтобы подобрать потрет Себастьяна. То есть это я так думала. А этот коварный старик взял и набросился на меня! В мгновение ока он заломил мне руки за спину. Я сопротивлялась как могла, но для древней развалины у него оказалась неожиданно крепкая хватка.