Я жду, что на зов придет еще кто-нибудь из взрослых, а появляется совсем маленькая девочка. У нее блестящие шоколадные глаза-пуговки, она застенчиво прячет лицо.
Женщина указывает на футболку девочки – белую, чистую и отутюженную. На ней красными буквами вокруг логотипа написано «Школа английского в фавеле».
– «Школа английского в фавеле», – читаю я и пытаюсь поймать взгляд девочки. – А ты говоришь по-английски? – обращаюсь я к ней, хотя и понимаю, что нет, ведь ей года три, самое большее – пять. Не знаю точно, я в детях не разбираюсь.
«Школа английского в фавеле».
– «В небе звездочка сияй», – поет малышка, я смеюсь, пою вместе с ней, и она наконец смотрит мне в глаза и тоже смеется.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я и присаживаюсь на корточки, чтобы наши лица были на одном уровне.
Я уже несколько дней ни к кому не подходила так близко – если не считать того типа, который хватал меня за ногу.
– Меня зовут Ана, – отчетливо выговаривает она – просто прелесть, какое же она чудо! У меня аж слезы наворачиваются. Я тоже когда-то была идеальной малышкой. Так мне казалось. Я ведь не знала, что я с самого рождения испорченная и вообще второй сорт.
Я указываю на себя.
– А меня зовут… – Я медлю. Не Элла. И не Лили. Мне нужно новое имя, и оно должно быть самым обычным. Латиноамериканским, чтобы не выделяться. Понятия не имею, каким именем назваться, а потом вдруг понимаю, что пауза слишком затянулась – это понятно даже малышке. И я говорю первое, что приходит в голову.
– Паула, – я произношу это имя так же, как делала Ана-Паула на острове. Девочка кивает. Она Ана, а я – Паула.
– Привет, Паула, – говорит она. – Приятно познакомиться.
– И мне тоже очень приятно.
Протянув руку, малышка гладит меня по голове, и я разрешаю ей. Я беседую по-английски с ребенком, который едва научился ходить. У меня в желудке еда и кофе, поэтому кажется, что весь мир вокруг стал чуть-чуть лучше.
Те, кто говорит, что деньги – еще не все, никогда не пробовали жить без них. Деньги – это в буквальном смысле слова все. Иногда раньше я давала деньги бездомным. Вытаскивала из кармана пятьдесят пенсов и чувствовала себя страшно неловко. Фиона Блэк жертвовала деньги и еду в «продуктовый банк» и говорила, что это лучше, чем давать бездомным в руки мелочь, которая наверняка будет потрачена на спиртное или наркотики.
Само собой, без спиртного и наркотиков таким людям не обойтись. Мне тоже не помешало бы какое-нибудь средство, чтобы вытеснить действительность, пусть даже всего на несколько минут. Если я когда-нибудь исхитрюсь вернуться в свой прежний мир, я буду раздавать деньги всем бездомным, каких только встречу. И кормить их, и давать еду. Буду класть им в горячие напитки побольше сахара и приносить спиртное.