В школе знают, кто я.
Эта мысль озаряет меня, как вспышка. Не все учителя, но миссис Остен точно знает. Вспоминаю, как она рвала в клочки какую-то бумажку, пока отпускала меня с родителями – неважно, хочу я этого или нет. Она с самого начала знала, кто я такая.
Видимо, ей было не по себе.
Она знала, как, возможно, и некоторые другие учителя, но ученицы ни о чем не догадывались, как и я. Тем лучше. При мысли о том, что мои подруги узнают такое, меня передергивает.
Я старалась понравиться большинству учителей, безжалостно подавляя свою плохую сторону и притворяясь милой тихоней (если долго притворяешься, то и впрямь почти становишься другим человеком), но в душе оставалась дрянью. Я всегда знала это. А теперь знаю, что сделана из зла и рождена злом. У меня дурные гены, и никакое воспитание и образование, правильное питание и уроки хореографии не сделали бы меня хорошей. Я старалась стать лучше, но чем больше старалась, тем яростнее мне приходилось сражаться против моего истинного «я».
Если так, тогда Фиона и Грэм Блэк – лучшие люди в мире. Они никому не сделали зла. Они стали моими новыми родителями, давали мне все, в чем я нуждалась, чего хотела или о чем просила, а я, несмотря на все это, пришибла птичку молотком и полоснула по лицу незнакомого человека разбитой бутылкой, и мои поступки с легкостью объясняются тем, что я – детище знаменитого криминального дуэта. Вот мы где, мы, Хинчклифф-Карры, – в одном ряду с Хиндли, Брэйди и супругами Уэст[8]. С нами шутки плохи.
Жить, зная все это, я не могу. Встаю, потягиваюсь и бреду к воде. Вокруг никого. Уже почти стемнело. Из дома неподалеку слышны ударные. Вхожу в воду. Велосипеда нигде не видно – наверное, я пришла сюда пешком. Совсем не помню, что было после того, как я капитулировала перед злорадствующей Бэллой, – я очнулась, только когда уже сидела на этом пляже. Я знаю, зачем пришла сюда. Знаю, что должна сделать.
По прямой линии я захожу в воду по колено. На мне все те же короткие шорты, так что я могу зайти почти до бедер, прежде чем они промокнут. Останавливаюсь, когда вода доходит почти до края шортов. Можно идти дальше, пока не утону, и мой труп быстро найдут, потому что в этом месте вода почти не движется.
Я этого хочу. Отчаянно хочу. Уйти в блаженную пустоту и забвение. Все исчезнет. Все-все. В моей власти уничтожить меня саму.
Но
я не могу.
Хочу, но не могу.
Я
хочу,
но
не
могу.
Ноги не идут. Тело отказывается умирать. Бэлла вопит на меня и требует повернуть назад. Я не могу затолкать себя под воду: там я не смогу дышать, а дышать мне необходимо, несмотря на то что я больше не хочу жить. Преодолеть это препятствие не выходит.