При этих словах остатки его гнева испарились. – Он в порядке? А ты? – Сердце Жан-Пьера внезапно сжалось от страха, заглушившего все прочие эмоции. Жена его брата, Фиона, недавно потеряла ребенка. Он понимал, насколько это опасно.
– У нас все хорошо. Тридцать семь недель – это в пределах нормы. В Сезаре было шесть фунтов четырнадцать унций.
Боль в груди утихла, напряжение спало, совершенно неожиданно уступив место нежности.
– Сезар, – повторил он, переместив взгляд на маленький сверток и крохотную беспокойную ножку.
– В честь твоего прадеда и моего…
– …деда, – закончил он за нее, прекрасно зная, что у них обоих в роду были мужчины с таким именем. Он помнил семейное дерево Дусе не хуже своего. Жан-Пьер часто гостил в их доме, когда встречался с Татьяной, пока его дед Леон не уволил Джека из техасских «Мустангов» после двух неудачных игровых сезонов.
Старая обида, о которой теперь придется забыть.
– Нашему сыну пять недель. Мы прилетели с Сен-Томаса два дня тому назад. С нами приехала его няня, Люсинда. Это она сидела с ним сегодня, пока я ездила к тебе.
– Можно взглянуть на него?
– Конечно. – Татьяна подняла малютку. – Вон там салфетка. – Она кивнула на сложенный в несколько раз кусок белой ткани рядом с ней на диванчике. – Накрыть плечо, если хочешь…
Она замолчала, когда он взял ребенка, тут же успокоившегося в крепких, надежных руках отца. По меньшей мере половина «Гладиаторов» успела обзавестись детьми, и Жан-Пьер не раз возился с младенцами во время разных неофициальных мероприятий, но держать своего…
– У него глаза Рейно. – Они были карими с зелеными крапинками. Крохотные ручки прятались в рукавах распашонки, цвет кожи у него был хороший – розовый, здоровый. Мягкие темные волосики стояли торчком, будто он только что побывал в аэродинамической трубе.
– В прошлом году я была только с тобой, больше ни с кем, – проговорила Татьяна, склоняясь к малышу. Ее черные кудри легли на плечо Жан-Пьера. – Он твой.
– Нет вопросов. – В этом он не сомневался. То, что она скрыла от него свою беременность, его очень сильно расстроило, и все же он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать: эта женщина крайне разборчива в своих связях.
– Его нужно докормить. – Она потянулась к ребенку.
Он беспрекословно вернул ей младенца и, не сводя взгляда, наблюдал за тем, как она снимает платье с плеча, пристраивает мальчика к полной груди и помогает ему взять в ротик темно-розовый сосок.
– Ты такая… – Красивая, подумалось ему, но вслух он этого почему-то не произнес. – Такая спокойная. Обращаешься с ним так непринужденно.