Нежная волна благодарности заставила открыть глаза и взглянуть на Кериаса, прошептав ему: «Спасибо».
Взгляд дознавателя потеплел в ответ, а легкая улыбка скользнула по губам:
— Пользуйся, Мышка.
Он внезапно расцепил наши ладони и выпрямился.
— А почему… — Я закусила губу и оборвала вопрос на полуслове.
— Что почему?
— Ерунда.
— Неужели я снова вижу румянец смущения на белоснежных щечках? Признаться, ты напугала меня, Мышка. Показалось, за эту ночь ты обратилась в ледяную статую. Я так обидел тебя вчера?
Воспоминания о собственных домогательствах внезапно нахлынули на меня, заставив покраснеть до корней волос.
— Нет, не обидели, — невнятно проговорила и опустила глаза.
— А о чем ты хотела спросить? Ведь я вижу, как твой носик от любопытства слегка удлинился.
— Он не удлиняется! — Я схватилась за нос и возмущенно посмотрела на смеющегося дознавателя, разом забыв о смущении.
— Удлиняется.
— Нет!
— Да!
— Ну знаете! Я хотела спросить, почему, когда прикасаюсь, чувствую тепло, а когда целую, вместе с ним накатывает еще и эйфория?
Вот сказала со злости и снова смутилась, а все из-за взгляда Кериаса, который вдруг стал обжигающим и таким пристальным, что ощущался кожей, точно легкая щекотка.
— Потому что зараз можешь взять гораздо больше, — несмотря на выражение глаз, совершенно спокойно пояснил дознаватель.
— А-а-а, кхм, спасибо.
— Или потому что без ума от меня, — невозмутимо добавил Кериас.
— А?
— Эйфория, — словно смакуя, произнес дознаватель, — при поцелуях, — мурлыкнул он, — все сходится.
— Эй! — запротестовала я и хотела уже вступить в спор, когда была остановлена вкрадчивым:
— Проверим?
Это просто невозможно! Как он сам справляется с подобными перепадами настроения? От злости и раздражения прийти в хорошее расположение духа, дразнить меня и вовсю веселиться? Но я-то еще не лишилась здравомыслия, чтобы начать проверять, поэтому весьма решительно покачала головой.
— А я уже приготовился, — хитро улыбнулся Зверь.
— Проверки всегда плохо заканчиваются.
— Что ж, — пожал плечами дознаватель, — я предложил ради тебя, Мышка. Теперь будешь умирать от любопытства, думать все время, в силе дело или в чем-то ином, и бывает ли другая реакция на поцелуи, и…
— Вы говорили, я не умею целоваться! — оборвала его на полуслове, всерьез начиная опасаться, что меня сейчас заболтают и склонят к экспериментам.
— Ты очень быстро учишься, — нашелся с ответом Кериас, — целуешься все искуснее и искуснее.
И пощекотал меня за ушком.
— М-милорд! У нас договор, о котором вы постоянно забываете и письменный экземпляр которого я до сих пор не получила, а еще я… есть хочу!