– Тетя, ты вроде вчера говорила, что ко мне кто-то приходил? – от крепкого чая головная боль понемногу утихала. Даже муть вроде как отпустила.
– Приходила, – поправила тётушка. – Девушка. Хорошенькая. Рыжая… просто удивительно, редко можно встретить рыжую…
«Рыжая, – тоскливо подумал Кондрат. – Что этой от меня нужно?»
Вслух же сказал.
– Рыжих много.
– Нет, Кодя, эта… она не русская. Бурятка, эвенка, монголка… не разобрать, и рыжая. Глаза зеленые, раскосые как у настоящей лисы. Интересная, – тетушка задумчиво пила чай. – У нас на селе много бурятов и монголок жили, таких не было. Смуглые все, темноволосые…
– Всякое бывает, – пожал плечами Кондрат. – А чего приходила?
– Ах, – всколыхнулась тетушка. – Так она не сказала. Только, попросила передать, что хотела бы с тобой поговорить о неких цифрах. Визитку оставила, очень просила, чтобы ты ей еще вчера позвонил. Но…
– Вчера я был не в состоянии, – договорил Леший.
Тетушка порылась в кармане фартука и достала визитку, точно такую как оставила ему рыжая на дороге у дома.
– Ты уж позвони. Уж очень она просила. И, знаешь, мне показалось, что девушка эта была чем-то сильно напугана и встревожена.
Кондрат кивнул.
– Просила, позвоним, – поднялся из-за стола, и тут же вспомнил. – А форма?
– Так не просохла ещё, – встрепенулась тетушка. – Сыро на улице.
– Ну и ладно, – махнул рукой Кондрат и направился к выходу. Тайра, стояла в прихожей у зеркала, отстукивая по полу хвостом.
– Пока, домочадцы! – сегодня брать с собой собаку в планы Лешего не входило. Он потрепал её по голове и вышел.
Тётушка всплеснула руками и кинулась следом, но остановилась. Дверь за Кондратом уже закрылась.
– А про второго визитёра мы и забыли сказать, – вздохнула тётушка, жалуясь Тайре, и направилась назад на кухню.
***
С минуту Кондрат стоял под козырьком, в висках постукивали хмельные молоточки. Спуск по лестнице возвратил головную боль. А ведь еще добираться на работу. Давно бы пора машинку какую-нибудь прикупить. Мысли, мечты… с его зарплатой о машине только мечтать. Конечно, можно взять кредит. Но Лешему всегда казалось, что кредит – это кабала. Лучше сам накопит и возьмет. Ведь когда-нибудь обязательно накопит.
Кондрат добежал до остановки и махнул проезжающему микроавтобусу. Тот осторожно притормозил, Леший запрыгнул в салон. Сел на первое сиденье, позади ещё трое, дядька в синей куртке и тетка с мальчиком лет шести. Мальчишка елозил на сидении, тетка его одергивала. Кондрат уставился в окно. В пыльном окне, с оставшимися от дождя разводами мелькала улица. Съёжившиеся прохожие неровными тенями проносились мимо. Светофор, мигающий размытым зеленым – унылый и тусклый. Расплывающиеся лица, не смотрящие по сторонам, спешат, бегут. У каждого свои проблемы, маленькие и большие, но одинаково неинтересные никому кроме них самих. Что-то меняется в жизни каждого, так же мало интересующее других. Вот в его жизни все изменилось за одну ночь. То, что мучает и тревожит только его. И не может Кондрат не думать о том. Старается отвлечься, но мысли упорно возвращаются к последним событиям. К нему в кабинет попал паренек по имени Стас и погиб. А ему, майору Лешему, в лицо дышал синий свет. Дышал и хрипел как зверь. А, может, не было, ни света, ни Стаса. Может, ничего не было. Нет тела – нет дела. И правы, Фархад и Разумов. Не было и все тут. Но, как бы хотел Кондрату и самому верить в то, что повторял он про себя: «Нет, нет. Не было. Но ведь было! И Стас и свет!» И от мыслей становилось нехорошо. Малыш за спиной вдруг смолк, как будто испугавшись, услыхав его мысли. А в голове словно застучали сотни отбойных молоточков.