Вторую группу сил, впрочем, длительное время разъединенных и замкнутых на свои частные бедствия, составляли Грузия и Азербайджан, две «малые империи», выделившиеся в Закавказье после роспуска СССР. Определение «малая империя», придуманное для Грузии А. Д. Сахаровым, я использую сугубо безоценочно, понимая под «империей» любое государство, которое с применением силы интегрирует в единое поле норм и власти ряд образований («трайбов»), способных притязать на верховенство собственных норм, исходя из своих приватных ценностей [Гусейнов, Драгунский, Цымбурский 1990]. Такой империей на заре 90-х была Грузия с ее национальными и религиозной (аджарской) административными автономиями. Таков же был и Азербайджан с Нагорным Карабахом, лезгинскими районами и столь специфическим владением, как Нахичевань, отрезанная от основной государственной территории враждебной Арменией. Не отдававшие себе идеологического отчета в своей природе, «малые империи», вырвавшиеся из СССР под революционными лозунгами самоопределения грузинской и азербайджанской наций, оказались сразу же под угрозами и ударами «трайбов», воспринявших сходные самоопределенческие устремления.
Этот национальный и областнический революционаризм стал третьим основным участником в кавказской игре сил. В прикаспийской части региона его по преимуществу олицетворяли армяне Нагорного Карабаха, поддержанные суверенной Арменией, а в части причерноморской – прежде всего вставшие против Грузии абхазы, на помощь которым двинулась КНК с ее добровольческими вооруженными силами, не зависимыми ни от России, ни от одной из закавказских «малых империй». Существовавшая с конца 1980-х как Ассамблея горских народов Кавказа, в 1991 году из «ассамблеи» ставшая «конфедерацией», а в октябре 1992 года принявшая окончательное название, которое открывало в нее доступ и равнинным кавказцам (например, кумыкам), эта организация показала свою боеспособность в 1992–1993 годах в войне против Грузии – хотя объявление Тбилиси «зоной бедствия» и осталось одними словами. В ту пору в КНК была сильна умеренная группа во главе с долговременным главой конфедерации М. Шанибовым, видевшим в будущем все республики Северного Кавказа, за вычетом Чечни, в конечном счете в составе России. Этот подход был осужден Дудаевым, уличавшим Шанибова в том, что тот «говорит языком сегодняшних руководителей северокавказских республик» [ «Северная Осетия» (далее – СО), 1992, 27 октября]. От выбора между дудаевским и шанибовским – условно, между «чеченским» и «абхазо-адыгским» – курсами зависело: обратится ли в те годы северокавказский революционаризм сразу против Грузии и России, двух «империй», поделивших причерноморскую часть Кавказа, или развернется главным образом против Грузии.