«Маленькие трагедии» Пушкина как исчисление трагедийных сюжетов
Ответить на ряд вопросов, возбуждаемых теорией Берка, позволила предпринятая мною в начале 1990-х попытка приложить методику этого автора к «Маленьким трагедиям» Пушкина. До публикации этой работы в целом я не буду касаться сугубо литературоведческих аспектов анализа. Подчеркну лишь следующее. Известно, что три сюжета из четырех («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость») были почерпнуты Пушкиным из составленного им еще в 1826 году весьма обширного и пестрого перечня драматических замыслов. Меня интересовало, в частности, не обнаружит ли методика Берка те, скорее всего, бессознательные критерии отбора, которые побудили поэта, работавшего в конце октября – начале ноября 1830 года над циклом драматических миниатюр, не только выделить из массы давних проектов для воплощения именно эти три, но и дополнить их переводным отрывком из трагедии Дж. Вильсона «Чумной город». Не позволит ли техника американского исследователя добиться того, чего, на мой взгляд, не достиг ни один отечественный литературовед – осмысления цикла как морфологического, структурного целого?
Без большого труда во всех пушкинских сюжетах вычленяется берковская триада «претендент – обладатель – объект». В «Скупом рыцаре» картина однозначна: претендент – Альбер, обладатель – Барон, объект – золото. Также и в случаях с «Моцартом и Сальери» и с «Каменным гостем»: в первой пьесе претендент – Сальери, обладатель – Моцарт, объект обладания – высший творческий дар; во второй пьесе претендент – Дон Гуан, обладатель – Командор, объект – Донна Анна, функциональный партнер обладателя – Дон Карлос, партнер объекта – Лаура. Немного сложнее обстоит дело с «Пиром во время чумы», но и здесь с учетом мифообразующего характера схемы Берка позволительны идентификации: обладатель – Вальсингам, объект – его дом и радости семейной жизни, воплощенные в образах матери и жены, хищный претендент – смертоносная Чума.
Сопоставление же пьес как конфигураций актов агрессии и самоуничтожения приводит к нетривиальному заключению. Учитывая общеизвестные даты окончания трагедий («Скупой рыцарь» – 23 октября, «Моцарт и Сальери» – 26 октября, «Каменный гость» – 4 ноября, «Пир во время чумы» – 6 ноября), мы убеждаемся, что пьесы морфологически четко разделяются на два диптиха – октябрьский и ноябрьский.
В «Скупом рыцаре» претендент губит обладателя: Альбер – виновник потрясения, убивающего Барона и предвосхищенного как попыткой ростовщика склонить юношу к отцеубийству, так и клеветническим утверждением Барона о покушении сына на его жизнь. Но, кроме того, для пьесы восстанавливаются мотивы душевного саморазрушения Барона, а также золота, губящего хозяина. Целостный сюжет выглядит так: саморазрушение обладателя становится причиной того, что в процесс его умерщвления вовлекаются и претендент, и объект.