Я не стану сейчас дополнительно обсуждать вопрос о взаимной переводимости активных интерпретаций истории в инактивные и наоборот Мы видели, что трагический аффект часто возникает в силу восприятия совершающегося действия как претерпевания. Схема Берка предполагает, что мифологическое саморазрушение микрокосма, когда оно преобразуется в конкретные фабулы, часто обретает мнимый образ героического действия. Но точно так же и чисто героические фабулы могут получать дополнительную трагедийную сверхинтерпретацию, если действия героя начинают осмысляться на правах душевно мучительного для него (саморазрушительного) следования Высшей Воле, историческому закону и так далее – иными словами, если открывается хоть малая возможность идентификации героя с мифологическим саморазрушителем (или хотя бы с орудием саморазрушения).
В конечном счете мы выделяем пять ключевых мифов, каждый из которых обладает способностью интерпретировать в собственных формах любое проявление исторической динамики.
Во-первых, это миф, утверждающий видение истории как борьбы, либо революционно взрывающей косные преграды и устраняющей недостачи, либо, наоборот, в «ненависти к Аду и к делам его» отражающей посягательства беззаконных претендентов. Этот комедийно-героический миф революций и контрреволюций соединим как с поступательно-прогрессистскими, так и с циклическими трактовками истории. Ведь известно, что термин «революция» исконно означал «возвращение к началу», по своей первичной внутренней форме указывая на исчерпание одного исторического цикла и начало нового [Lasky 1976]. И являя своего рода метаисторическую параллель к новогодним празднествам многих древних народов, знаменовавшим очищение и восстановление соскальзывающего было в хаос космоса змееборческими мифо-ритуальными действами [Элиаде 1987: 69 и сл.].
Этому мифу вечного агона противостоит трагедийно-фарсовый миф о мире, спонтанно клонящемся к распаду, где псевдогероические страсти индивидов, партий и держав – лишь эпифеномены внутренних катастрофических ритмов космоса. Оба эти мифа способны соотноситься с любыми отрезками истории произвольной или даже бесконечной длины. Казалось бы, этот постулат звучит достаточно странно применительно к мифу, утверждающему тяготение мира к точке катастрофы. На самом же деле мир может рассматриваться как возникший из хаоса благодаря уникальному стечению случайностей и тяготеющий слиться с хаосом, однако удерживаемый от диссипации напряжением консервативных сил, обуздывающих эту тягу. («Вы помедленнее, кони!») Такова, по существу, логика крупнейших консерваторов.