и
татэмаэ (истинные чувства и внешняя позиция),
немаваси (неформальные консультации перед принятием решения) и
дасин (прощупывание), можно найти и в России, что создает ощущение сходства (см., например: Morimoto 1989: 36–38; Kawato 1995: 4–5).
Однако эти сходства используются для того, чтобы определить различия в культурных сущностях двух наций. Сравнивая Японию с Западом, Бенедикт (Benedict 1946) утверждала, что японская культура является «культурой стыда», а западная – «культурой вины». В современном социокультурном нарративе о России эта дихотомия реструктурирована. В данном случае японская культура утверждается как уникальная и при этом имеющая тот же статус, что и Запад, по отношению к третьей, низшей культурной категории – русской «культуре страха» (Hakamada 1996: 121–125).
В других случаях три категории – Запад, Япония и Россия – трансформируются в общества договора, доверия и недоверия. США, представляющие Запад, описываются как общество договора, где для сохранения общественного порядка требуется жесткая защита законов. Япония является обществом доверия, в котором законы считаются инструментами установления стандартов общественного поведения. Считается, что у обеих систем есть свои преимущества и недостатки, однако обе они выше «обществ недоверия» – таких как Россия (и Китай), – где законы не действуют и договоры можно легко изменить или отвергнуть (Hakamada 2000: 16–20). «Поразительно однородное и гармоничное» японское общество, в котором преобладают «мир, гармония и стабильность», противопоставляется шовинизму, нестабильности и конфликтности, характерным для России (Kimura 2000: 26). В отличие от России Япония также представляется плюралистической демократией идеального типа, где нет политического хаоса, вызванного чрезмерной конкуренцией политических партий. Японская модель описывается как высшая по отношению к двум западным моделям – США или Великобритании, где государством по очереди управляют две партии, и Франции и Италии, где множественность политических партий часто становится причиной политической нестабильности (Ibid.: 64). Япония, нация «мирных торговцев», которая использует политическую и экономическую власть для установления мира и процветания в Азиатско-Тихоокеанском регионе, противопоставляется автократической и непотистской России, в которой основой государственной власти являются «силовики», а мотивы их действий – чисто политические (Kawato 1995: 221–230). В отличие от российской хитрости и таких тактик, как ложь и показуха, японцы изображаются искренними и наивными (Kimura 2000: 50–51).