– А ты что предлагаешь, Паш, сейчас в город идти и собирать народ, а потом жить всю зиму впроголодь? Мы ради кого-то все лето надрывались? А они сейчас на все готовое придут, а потом еще как отблагодарят – неизвестно! Получишь ночью нож в спину, и все, некому моих троих поднимать будет, – возразил Сергей.
– Серый, – не выдержала я и влезла со своим мнением, – да у нас столько круп и консервов, на пять лет хватит, мы полк спокойно прокормить сможем…
Паша тяжело вздохнул, а потом угрюмо продолжил:
– Сейчас адекватный народ не соберем, не поможем выжить более слабым, потом сами взвоем. С кем в конце концов останемся? С бандой у себя под боком? С обозленными голодными жителями? А они в эту же банду пойдут или скопом на нас повалят. Мороз и голод – страшная сила, тут любой озвереет. Или с прочими, которые из других мест придут в поисках пищи и покоя? Мы проехали по стране, и, поверьте, у вас тут пока тишь да благодать. Ну, год так проживем, ну пять, а потом война за ресурсы начнется, это любому дураку понятно. Если никто ничего не производит, то и взяться нужному и необходимому неоткуда. А соль, сахар, лампочки, да еще миллион необходимых вещей… Нет, мы с Кириллом и Русланом однозначно намерены идти по другому пути; прятки не для нас. У нас семьи. И о защите побеспокоиться – уже наша забота. И мы этим вопросом займемся, не сомневайтесь.
Семен, хмуро глянув на Павла, Кирилла и Руслана тоже не забыл одарить злым взглядом и возмутился:
– Да вы только пришли… три дня здесь покрутились и уже все о нас и нашу жизнь знаете, да? Мы здесь всю жизнь прожили. Ферму эту поднимали…
– Вы ферму поднимали? – я снова вмешалась. – Вспомни, Семен, в каком состоянии все ваши хозяйства были, пока «Агропищтех» сюда не пришел? Вы тут индивидуальные хозяйства потихоньку тащили каждый на своем горбу в одиночку. А потом, когда мы здесь свои интересы коммерческие внедрять в жизнь начали, еще и митинги стихийные устраивали. Ваши убогие хозяйства включили в общий процесс производства, и вот тогда вы настоящие деньги впервые в жизни и увидели. Заработали, наконец. А сейчас ты этой фермой прикрываешься… Нет, дорогой, так не пойдет… Вот Михалыч создавал и поднимал, а вы лишь палки в колеса вставляли.
Уличенный во лжи Семен нахмурился, смутился, но сдавать свои позиции не стал. Тертый он калач, чтобы долго смущаться или маяться угрызениями совести, да и прав он, по сути.
– Это ты права, но извини, Кирюш, если бы не мы, ферма загнулась бы весной еще, а мы…
Михалыч встал и, подняв сухонькую руку, весомо заметил: