В этот период Антони Иден становится сторонником необходимости "тройственного союза между Англией, Францией и Россией на основе полной взаимности", то есть "если Россия подвергнется нападению, Англия и Франция должны прийти ей на помощь, а если Франция или Англия - то Россия оказывает им помощь". Иден считал, что три державы должны помочь и любой другой европейской стране, если она явится жертвой агрессии. В начале мая Иден выступил в палате общин в пользу скорейшего заключения договора с СССР.
Через несколько дней он встретился за обедом с Галифаксом. Разговор за столом касался предполагаемых переговоров. "Почему бы вам, Эдвард, не поехать в Москву и не возглавить делегацию?" - спросил Иден. "Это не принесло бы никакой пользы, - ответил Галифакс. - Не те люди. Абсолютно никакого контакта с ними". Его собеседник напомнил о троекратных визитах Чемберлена к Гитлеру и заметил, что если бы английскую делегацию в Москве возглавил человек высокого ранга, то русские восприняли бы это как свидетельство того, что в Лондоне нет предубеждения к ним. Затем Иден сказал: "Если это будет приемлемо для правительства, я готов сам поехать". Галифакс сделал вид, что идея ему нравится, и обещал доложить о ней премьер-министру. Вскоре Иден узнал, что Чемберлен не согласен на его поездку в СССР.
И все же в Москве благодаря твердости и настойчивости Советского правительства удалось договориться по ряду спорных вопросов. Но в июле представители западных держав поставили (уже в который раз!) переговоры на грань срыва, не желая принять советскую формулировку о "косвенной агрессии" и прибегая в этом вопросе, по словам Молотова, к всевозможным жульничествам и недостойным уверткам. Смысл такого упорства был ясен: они хотели оставить лазейку для агрессора.
Предметом серьезных расхождений был вопрос о военном соглашении. По мнению Советского правительства, оно должно было стать неотъемлемой частью политического договора. Правительства же Англии и Франции, уклонявшиеся от принятия на себя конкретных обязательств, пытались отложить вопрос о военном соглашении на неопределенное будущее. В. М. Молотов в телеграмме полпредам СССР в Лондоне и Париже назвал англо-французское предложение о том, чтобы прежде договориться о "политической" части договора и только "после этого перейти к военному соглашению", мошенническим, поскольку оно "разрывает единый договор на два договора" и противоречит основному советскому предложению об одновременности заключения всего договора, включая и его военную часть, "которая является самой важной и самой политической частью договора".