МАЙК. Выступить против него, бок о бок, плечом к плечу. В один голос сказать ему «нет». Сделать то, что написано на двери, через которую мы вошли в этот зал. Поверить в Господа и друг друга. А потом… может… он уйдет. Как уходят бури, растеряв свою мощь.
ОРВ БУШЕР (встает). А если он начнет тыкать вокруг своей тростью? Что тогда? Что будет, когда мы начнем падать, как мухи на подоконник?
Шепот одобрения становится громче.
ПРЕПОДОБНЫЙ БОБ РИГГИНС. «Итак, отдавайте кесарево кесарю». Ты сам мне это сказал Майк, не прошло и часа. Евангелие от Матфея.
МАЙК. «Отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Евангелие от Марка. (Оглядывается.) Люди… если мы отдадим одного из наших детей, как мы будем жить друг с другом, даже если он оставит нас в живых?
РОББИ. Очень хорошо, вот как.
МАЙК в изумлении поворачивается к нему. Тем временем к центральному проходу подходит ДЖЕК КАРВЕР. Когда заговаривает, МАЙК смотрит на него. МАЙКА атакуют со всех сторон.
ДЖЕК. У нас всех есть то, с чем приходится жить, Майк. Или ты не такой, как все?
Удар попадает в цель. Мы видим, что МАЙК вспоминает. Он обращается к ДЖЕКУ и остальным.
МАЙК. Нет, я такой же. Но жить с тем, что ты смухлевал на экзамене, или с кем-то переспал, или кого-то избил, потому что был пьян и в скверном настроении, это одно, а здесь совсем другое. Это ребенок. Или ты этого не понимаешь, Джек?
Возможно, у него есть шанс достучаться до них… но тут у него за спиной раздается голос РОББИ.
РОББИ. Допустим, ты прав насчет того, что нам удастся прогнать его… Допустим, мы возьмемся за руки, соберем волю в кулак, скажем общее «НЕТ». Допустим, мы это сделаем, и он исчезнет. Отправится туда, откуда пришел. (МАЙК с опаской смотрит на него, ожидая подвоха.) Ты видел наших детей. Я не знаю, что он с ними сделал, но у меня нет сомнений, что сейчас они летят высоко над землей. Они могут упасть. Я в это верю. Все, что ему нужно, это махнуть своей тростью, и они упадут. И как мы будем жить дальше, если такое случится? Будем говорить себе, что убили всех восьмерых, потому что были слишком хороши, слишком праведны, чтобы пожертвовать одним?
МАЙК. Он может блефовать…
МЕЛИНДА (резко, враждебно). Он не блефует, Майк, и ты это знаешь. Ты все видел.
ТАВИЯ ГОДСО робко подходит к центральному проходу – похоже, островитяне предпочитают говорить с этого места. Сначала ее голос звучит нерешительно, потом все увереннее.
ТАВИЯ. Ты говоришь так, будто мы собираемся убить ребенка, Майкл… словно речь идет о человеческом жертвоприношении. По мне, это больше похоже на усыновление или удочерение.