— Крутые глюки! — радовались музыканты. — Это ты сам рисовал?
— Да! — вертелся Алешенька, стараясь и с музыкантами подружиться, и грудь гримерши из поля зрения не упустить. — Сам! Правда, мама?
— Ой, сам! Он с детства хорошо рисует! Если б больше денег было, я б ему давно мольберт купила, он просит!
— Мама! Посмотри, какая она красивая! Она мне нравится!
Девушка-гримерша смеялась, мама улыбалась, музыканты ржали — все радовались Алешеньке. Так славно!
У Насти Второй зазвонил телефон. Она прижала трубку ухом, в котором было двадцать два колечка, листая в это время блокнот.
— Настька? Привет! Это Настька!
— Ну?
— А ты где?
— Где надо!
— А че, Алешенька с тобой, да?
— Ну, со мной…
— Настька! Дело есть! — голос Насти Первой стал глуше, как будто она нырнула вместе с телефоном в подземелье. — Мне надо срочно с Алешенькой расписаться! Можешь ему как-то ну… хитро сказать? Чтобы он до пятницы дозрел? В пятницу надо! Еще два месяца рассматривать будут.
Сначала Настя Вторая подумала, что у нее плохо со слухом, что колечки мешают нормальному сцеплению трубки с ухом.
— Чего-чего?
— Ну, короче, тут такая история! Я залетела… Ну, долго объяснять, короче! Сережа, бармен, советует выйти замуж за Алешеньку, пока не видно, а потом развестись и половину квартиры у него отсудить, как матери с ребенком! Они ж там не будут разбираться, чей ребенок, правильно? Как идея? Бредовенько, конечно, но прикольно же!
Настя Вторая набрала побольше воздуха в цыплячью грудку и сказала спасибо Богу за то, что Настя Первая сейчас далеко — иначе сейчас бы произошло некрасивое убийство. Точно. Никто бы не смог остановить Настю Вторую.
— Вы с ним в последнее время все время шепчетесь, он тебе поверит, а то мне самой ему предложение делать глупо как-то, согласись! А ты ему скажи, что, мол, я хочу за него замуж, причину какую-то можно придумать. Он тогда Степановне начнет втирать, а та к пятнице уже привыкнет! И мне хорошо, и им разнообразие! Поможешь?
— Нет! — просипела Настя.
— Вот нормально. Тоже на квартиру метишь? Так не получится у тебя ничего! Я его первая заняла, между прочим!
— Вот что я тебе скажу, Настя, — выдавила из себя Настя Вторая, голосовые связки которой усохли и потрескивали от гнева, — исчезни-ка ты вместе со своими гениальными идеями и больше не появляйся никогда! Если я еще раз услышу от тебя про Алешеньку, я тебя лично… лично удушу!
Пауза.
— Ой, смотри-ка! — Настя Первая зазвучала громче и веселее. — Как мы заволновались! И куда же это мне исчезнуть? Съехать с квартиры в центре, да? Оставить тебя одну жировать? Никуда я не исчезну! А будешь выделываться, я в твоем институте всем расскажу, что ты лесбиянка! Расскажу, как ты ко мне приставала! А Лилии Степановне — что ты когда-то Алешеньке в суп снотворное подливала, чтобы спал, а не бегал по квартире со своими бусями вонючими! И про то, что иконку у Лилии Степановны сперла, расскажу! Поняла, блин?