Постояли у витрины, наблюдая, как продавцы вешают елочную гирлянду.
— Скоро Новый год? — спросил Алешенька.
— Как ты догадался, хитрый мальчишка? — Настя весело толкнула его. — Да! Что тебе подарить?
— Подари мне Настю!
— Еще раз?
— Подари мне Настю. У нее красивые вот эти! — Алешенька похлопал себя по ягодицам. — Она вот так ими раз-раз!
Повилял задом. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Таня шла по главному проспекту, думала. Ей было светло, холодно и пусто. Проспект внутри Тани — светлый, холодный и пустой. Раньше очень много места занимал Игорь, сейчас место не то чтобы освободилось — Игорь уменьшился, сжался до твердого комка в горле.
Нет будущего с Игорем.
Но ведь и разойтись нельзя? Как можно разойтись с человеком, с которым прожито несколько лет в одном доме? Тут уже такое взаиморастворение, что мысль о разделении кажется абсурдной. Да, у них кризис, очень тяжелый, на грани катастрофы, но это как-то пройдет, наверное. Они же не легкомысленные, они же не просто так сошлись. Таня так точно не просто так — ей позарез нужен был друг, и она сама стала другом тому, кому он позарез был нужен. Как можно бросить друга?
Памятники на площади смотрели строгими бронзовыми глазами, по их ногам ползали дети. Таня присмотрелась — знакомые какие-то дети! О! Так это же Тристан и Эрик!
— Эй! Дети! Дети! — Таня пыталась помахать перчаткой, голой рукой — не обращают внимания. А звать их родными именами при всем честном народе как-то неудобно. Но и оставлять детей одних на центральной площади — вокруг толпы, метро, машины…
— Тристан! Эрик!
Обернулись. Тот, что постарше — Тристан — помахал в ответ.
— А почему вы здесь одни?
— А мама с папой на работе!
Резонно, но не освобождает Таню от ответственности.
— А вы уверены, что вам можно тут гулять одним? — Таня похлопала памятник по многотонному ботинку. — Тут скользко, и вообще! Лучше вам играть во дворе!
— Ага! Мы скоро! Только полазим чуть-чуть, и все!
Таня хотела бы настоять на своем, но зона ее полномочий закончилась. Для того чтобы дальше настаивать на своем, она должна была быть хотя бы троюродной бабушкой.
Поэтому Таня пошла прочь, по дороге оглядываясь. В целом, дети цепкие, держатся устойчиво. Может, для них такие штучки — норма.
Игорь пересек сквер, стараясь не видеть парочки на скамейках. Ему было больно их видеть, противно, тошно, как будто все они занимались какой-нибудь невыносимой мерзостью.
Снег в городе так же бессмысленен, как и собаки. Им всем негде развернуться. И Игорю негде было развернуться с его талантом, с его планами, с его почти «Фендером». И если до сих пор он мог с этим как-то существовать, ненавидя все живое вокруг и этой ненавистью питаясь, то сейчас он приблизился к состоянию, когда ну вот все… Когда…