— У тебя телефон тут есть? — спрашиваю.
— Наверху.
— Сейчас ты этому своему «человеку» и позвонишь. И скажешь, чтобы он срочно сюда приезжал. Ясно?
— Нет уж, Николай, — заявляет мне Тоша, — так не пойдет; он — мой деловой партнер, и ни разу он меня не подводил. И я, в свою очередь, подводить его не буду.
Тогда я коленкой поводил — выразительно так: прицел — в область паха, и сразу Тоша во всем со мной стал согласным:
— Ну, ладно ты, ладно. Пошли…
Поднялись мы по лесенке пологой, там — что-то вроде веранды, а перед входом в нее — столик с телефоном. Вот набирает Тоша номер и ждет. Я ему объяснил, ЧТО говорить надо. Тоша ждет, а я чувствую, что начинаю отключаться. Но тут, наконец, ответили ему.
— Алло, — говорит он, — Анатолий Алексеевич? Вы бы не смогли сейчас подъехать ко мне?.. Зачем?.. Это не телефонный разговор, но очень важно… Да, на дачу… Когда? Хорошо, жду.
Ко мне обернулся:
— Только часа через два он сможет.
— Ну и славно, — говорю я. — Я пока тут, на веранде посижу. Отдохну.
И я, пройдя внутрь, сел на диван. А потом решил, что прилечь — даже лучше будет. Я понимал, что нельзя… но ничего с собой поделать не мог. Усталость напрочь отключила волю. Веки были свинцовыми, и под них словно подсыпали перца.
…Мы с Ленкой сидим перед кроваткой маленькой Насти. Та смешно морщит носик, и мы смеемся, глядя на нее. Я чувствую, как теплая волна нежности окатывает меня с ног до головы. Ленка спрашивает, почему я решил назвать дочь именно так. Я слегка смущаюсь, но не показываю вида и говорю, что так звали мою любимую воспитательницу в детском саду. Ленка снова смеется…
Стук в дверь. За окном раздается неприятный звук — то ли вой собаки, то ли ветер засвистел. Мне становится страшно. Я подхожу к двери и спрашиваю, кто там. Низкий хрипловатый, неуловимо знакомый голос словно бы не доносится из-за двери, а рождается прямо в моей голове:
— Открой, Коля, это я — Роман. Я пришел сделать так, как ты хотел.
— Врешь. Ты — не Ром, он умер, — отвечаю я, не открывая.
— Да, я мертв, но я пришел выполнить твое желание.
— Какое желание?! Я ничего у тебя не просил.
— Но ведь ты хотел, чтобы твоя дочь была такой, как Настя.
— Но Настя тоже мертва!
— Вот ты и понял меня. Твоя дочь будет ТАКОЙ ЖЕ…
И вдруг я вижу, как дверь начинает отворяться. Я хочу удержать ее, пытаюсь протянуть руку. Но что-то мешает, удерживает меня. Я хочу закричать, но вместо крика из моего горла вырывается только слабый стон.
Но и этого звука мне хватает, чтобы проснуться. И в полутьме веранды я обнаруживаю, что ни рукой, ни ногой я двинуть не могу не только во сне: руки мне за спиной вяжет Тоша, а кто-то еще, стоя возле на коленях и склонившись над моими ногами, скручивает их. Как меня угораздило отключиться?! Я дернулся что есть силы, тот, что возле ног отшатнулся, а Тоша и вовсе отскочил метра на два. Но — что толку? Дело свое они уже сделали.