— Госпожа Амэт, — раздался над головой незнакомый голос. — Госпожа Амэт!
— Что? Кто? Где? — выпрямилась я на стуле и в панике поправила на носу очки.
Диковато огляделась по сторонам, не сразу понимая, что заснула за рабочим столом, крепко прижавшись к папке щекой. Комната была погружена в темноту, и единственным источником света служила открытая дверь в кабинет Дракона Элроя. Он сам, одетый в плащ и с неизменными бумагами в руках (он вообще когда-нибудь не работает?), с недоумением наблюдал за тем, как новый личный стажер пытается прийти в себя.
— Что вы тут делаете? — спросил он, как будто ответ не был очевиден.
— Работаю, — едва успев прикрыть рот, широко зевнула я.
— Я впечатлен вашим рвением, но уже девять часов вечера. Собирайтесь, я вас подброшу до дома.
— Большое спасибо за беспокойство, — встав из-за стола, я едва остановила себя от сладкого потягивания, — но лучше возьму кеб.
Сняла с вешалки плащ. Тут Элрою удалось выказать галантность. Отложив папки, он взял плащ из моих рук и помог одеться.
— В такое время опасно ехать в кебе, — наставительно отчитал он.
— Опасно вам меня домой подвозить, — заспорила я. — Вы же видели моих родителей, когда… в субботу… Ну, вы понимаете.
— Доставил вас домой?
— Угу, доставили.
— Ваши родители — милейшие люди.
Какой, однако, наивный мужчина, а с первого взгляда не скажешь. Разве ему неизвестно, что маньяки всегда кажутся милыми людьми?
— Они уже считают, что вы обязаны на мне жениться.
— Простите? — поперхнулся Элрой.
— Вы перетащили меня через порог отцовского дома на плече. Считайте, подписали за нас обоих брачный договор, — пояснила я. — Если еще ваша тетушка действительно поверит, что между нами особые отношения, как вы пытались изобразить в ресторации, и захочет познакомиться с моими родителями, то мы сами не заметим, как проснемся женатыми.
— Вы берите мою карету, а я возьму кеб, — предпочел поверить мне на слово Элрой, не нарываясь на семейство свадебных маньяков. — И уверяю вас, госпожа Амэт, моя тетушка вашу семью не побеспокоит. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Когда экипаж остановился возле нашего особнячка, время приближалось к одиннадцати вечера. Из-за кустов сирени, растущих возле дома, было видно, что на первом этаже горел свет. Трактир обычно работал до ночи, и рано семейство домой не возвращалось.
С опаской я вошла в тихий холл и обнаружила на полу прочерченную белым мелком от стены до стены полосу. Дверь, к слову, была поделена на половины. В гостиной на полосатом диване точно посредине проходила полоска.
Хмурое семейство восседало на кухне за столом, тоже расчерченным мелом. На одной стороне сидела матушка с сестрами, на другой — угрюмый отец с заплывшим, подбитым глазом.