— Она, наверное, спит сейчас у вашего Занозова… — пробормотал Фима, и я сразу понял, о чем он подумал. Разбудить Зою или нет? Утром мы должны вернуться в загородный дом Фимы, здесь нам оставаться опасно. Мы и приехали-то сюда, чтобы именно ночью встретиться с моими друзьями и поговорить.
Сейчас, когда я разговаривал с Сашей и поглядывал на часы (стрелка часов приближалась к двум), идея встретиться с кем-то еще приобрела какой-то уже нереальный характер. Хорошо еще, что Саша пришел. Пойти же по домам, чтобы собирать информацию, тоже казалось уже абсурдным.
— Конечно, спит, — сказал Коневский про Зою. — Она крепко так выпила, потом еще, говорю же, плакала на плече у Занозова, а после ушла спать. Сказала, что ее ноги уже не держат да и чувствует она себя неважно. Она так и сказала: «Нервы». Думаю, все подумали тогда о том, что в лице Макса она потеряла не только друга и любовника, но и человека, который поддерживал ее материально. Зоя из тех женщин, кто не умеет обращаться с деньгами. Вот сколько ей ни дай, все промотает. У нее ни семьи, ни детей… Как птичка, живет одним днем.
Мы поблагодарили Сашу за то, что он пришел, за поддержку, и я проводил его до дверей.
Вымыл бокал. Внезапно и одновременно догадка озарила наши с Фимой лица. И как же это нам сразу не пришла эта простая и очень верная мысль?!
— Она у…
— …доктора, — закончил он мою фразу. Где еще бы Ольга могла спрятаться после того как покинула мой дом? Конечно, там, в доме своего теперь уже покойного приятеля Макса Селиванова, там, где она научилась прятаться и жить тихо как мышка, не привлекая к себе внимания. И она рассудила правильно! После обыска в его доме он должен был оставаться пустым. И поскольку его стены стали для нее уже родными, она, почуяв в моем лице опасность (откуда она могла знать, что я отправлюсь в Москву с целью защитить ее, а не наоборот?!) и перестав доверять мне, отправилась прямо туда, практически к себе домой. В Москву ей было ехать некуда — возможно, от Макса она узнала, что ее бывший муж проживает с другой женщиной, а может, ей было просто стыдно к нему возвращаться после измены. Что же касается Германа, то от своей любви к нему она, вполне возможно, излечилась здесь, в этом лесу, на густом и бодрящем хвойном воздухе в обществе добрейшего доктора.
Мы вышли из дома, вооружившись фонариками, и отправились к дому доктора Селиванова.
Я бы лично и не удивился, если бы обнаружил хотя бы слабый, едва заметный свет в окнах. Но нет, дом стоял безмолвный, темный, словно тоже умер. Над нашими головами раскинулись широкие кроны гигантских елей, сквозь ветви которых проглядывало ярко-синее небо, усыпанное алмазными звездами. Когда, интересно, я снова вернусь к нормальной жизни и начну любоваться окружающим меня миром, нашим лесом и звездами? И как поступить, что сделать, что бы такого придумать, чтобы эти лесные запахи и красота не сохранились лишь в моей памяти, когда я окажусь за решеткой?