Горбачев поручил Яковлеву выяснить, можно ли договориться с Громыко. Еще до смерти Черненко Евгений Примаков (тогдашний директор Института востоковедения АН СССР, позднее ставший верным советником Горбачева) подступился к сыну Громыко Анатолию, возглавлявшему Институт Африки АН СССР, и довольно неделикатно поинтересовался, хочет ли его отец стать генеральным секретарем. Громыко-старший признавался сыну, что он уже слишком стар и болен. Он говорил, что ему очень нравится Гейдар Алиев, глава компартии Азербайджана – “прекрасный организатор, порядочный человек”, – но потом сам же замечал: “Хватит нам одного Сталина” (имея в виду кавказское происхождение обоих). По мнению Громыко, у Горбачева было “опыта маловато”, однако, когда придет время, он был готов назначить его следующим руководителем партии. Все это Анатолий Громыко сообщил Яковлеву и добавил – насколько мог тактично, – что его отец был бы не прочь стать формальным главой государства. Ответ Горбачева, переданный через Яковлева, был осторожным, но ясным: “Мне всегда было приятно работать с Андреем Андреевичем. С удовольствием буду это делать и дальше, независимо от того, в каком качестве оба окажемся. Добавь также, что я умею выполнять свои обещания”[632].
Вечером 10 марта Горбачеву захотелось побеседовать с Громыко до заседания Политбюро. Он позвонил ему, сообщил о смерти Черненко и договорился встретиться за полчаса до начала заседания. “Нам с вами нужно объединить усилия”, – сказал он при встрече. Громыко согласился. “Ну что ж, договорились”, – подытожил Горбачев[633].
После капитуляции Гришина Горбачев прервал дальнейшую дискуссию в Политбюро о том, кому быть новым лидером. Он предложил не торопиться, а назначить пленум ЦК на следующий день, на пять часов вечера. “У всех будет время – ночь и полдня – все обдумать, взвесить”[634]. Это был смелый ход. Ведь если еще оставались те, кто сомневался в его кандидатуре, они, пожалуй, успели бы что-нибудь придумать. Но, чтобы этого не произошло, Горбачев и его помощники лихорадочно работали почти всю ночь. После того как коллеги по Политбюро разошлись, Горбачев остался в Кремле. Анатолий Лукьянов, чиновник ЦК и тоже выпускник юрфака МГУ, как и Горбачев, безостановочно (только утром он прервался, чтобы побриться) трудился над речью, которую предстояло произнести Горбачеву на пленуме ЦК, принимая новую должность. Другие прогорбачевские чиновники ЦК явились на работу ночью, как, например, Болдин, а Александр Яковлев – ранним утром следующего дня[635]. Лигачев вел закрытое собрание для первых секретарей обкомов, прибывавших со всей страны. Поскольку он сам вместе с Горбачевым и назначал большинство этих людей в течение последних трех лет (вытесняя с обкомовских постов старых “брежневцев”), Лигачеву не пришлось их долго уговаривать. Не встретил особых препятствий и Рыжков, которому поручили лоббировать кандидатуру Горбачева перед высшими правительственными чиновниками, являвшимися к тому же членами ЦК. Но они и без того были убеждены (как сказал один из них Рыжкову): “Двух раз нам уже хватило. Очередного старика мы не поддержим”